Она надменно кивнула, добела стиснув пальцы на навершии трости.
– Извинения приняты. Однако я не могу остаться в доме, где оскорбляют одну из моих служащих.
Это было так трогательно. Так невозможно, неожиданно трогательно, что я почти прослезилась.
– Боюсь, леди Присцилла, вам придется остаться. – Негромкий голос инспектора заставил всех воззриться на него. – Видите ли, я прошу вас вызвать дух убитой. И лучше этим заняться прямо сейчас, пока все в сборе.
Родерик вытаращил глаза, леди Сибил подавилась, а викарий издал что-то вроде «Пфф!»
– Тревожить дух моей жены! – трубным голосом начал полковник Хьюз, привстав с кресла.
– Ради торжества справедливости, – напомнил инспектор спокойно.
– Бросьте, – лениво протянула Леона Фаулер, стряхивая пепел наигранным, явно киношным жестом. – Что могла знать бедная старушка? Вряд ли она стала бы есть, заметив, что кто-то сыплет яд ей в тарелку.
И рассмеялась мелодично, но чуточку слишком громко. Запах ее ванильных сигарет щекотал нос.
Леди Сибил в ответ на «старушку» сверкнула глазами, а леди Присцилла усмехнулась.
– Разумеется. – Инспектор склонил голову набок. Такой ерундой его с толку было не сбить. – Однако леди могла бы рассказать о своих врагах. Письма с угрозами, подозрительные разговоры и прочее в том же духе. Показания призрака, конечно, нельзя использовать в суде, но кое-какую информацию они дают.
– Инспектор, – заговорила леди Присцилла, – вам известны ограничения?
Он пожал плечами, откинулся в кресле и перечислил:
– Не ранее чем через сутки после смерти и не позднее, чем через девять дней. Не дольше пятнадцати минут. Спрашивать только о том, что при жизни волновало жертву больше всего. Вопросы должны быть прямыми и конкретными. Желательно присутствие всех подозреваемых. Я ничего не забыл?
– Наличие священника, – напомнила леди Присцилла хмуро. Кажется, перспектива ее не прельщала. – Отдаю вам должное, инспектор Баррет, вы весьма компетентны.
Колдовать без разрешения властей – светских и церковных – могли только ведьмы на службе короне.
– Благодарю, – ответил он сдержанно. – За священником, полагаю, дело не станет.
И кивнул на побледневшего викария.
– Н-но! – проговорил тот, запинаясь. – Я не могу.
– Почему же? – поинтересовался инспектор, потирая подбородок. – Это вполне обычная практика, хоть и нечасто применяемая.
– Ритуал разрешен указом Генриха Третьего, – подсказала леди Присцилла.
Инспектор кивком ее поблагодарил и посмотрел на смущенного викария.
– Я не позволю! – вновь завел свою волынку полковник Хьюз. – Не дам тревожить дух моей бедной жены!
– Осмелюсь напомнить, – чем сильнее ярился полковник Хьюз, тем вежливее становился инспектор, – что такого рода ритуал, напротив, часто проводят ради отпущения грехов невинно убиенным.
– А вы как будто чего-то боитесь, – вставила леди Присцилла, и ее усмешка стала открыто глумливой.
Родерик Хьюз даже зааплодировал.
– Браво, браво, тетя Присцилла! То есть леди Присцилла, я хотел сказать.
– Родерик! – одернул его отец таким тоном, что сын посчитал за лучшее поднять руки.
– Сдаюсь, сдаюсь. Выпью я лучше чаю. – И налил себе полную чашку, к которой, впрочем, не притронулся.
Викарий откашлялся и вновь принялся тереть стекла очков носовым платком.
– Это в высшей степени благородно, инспектор. Очень благородно – заботиться об усопшей душе. Но я мало что в этом смыслю и действительно боюсь… навредить по незнанию.
Леди Присцилла поморщилась.
– Хватит вилять, викарий Миллер. От вас ничего особого не требуется, лишь присутствие и обычная исповедь, если Хелен этого пожелает. Правда, духи редко хорошо помнят мелкие прегрешения, зато о серьезных проступках не забывают.
– Благодарю вас, леди Присцилла, – церемонно сказал инспектор, убедившись, что викарий не подыскал иных возражений. – На этом, полагаю, мы можем закончить. Леди и джентльмены, я вас больше не задерживаю. Только попрошу остаться мисс Райт.
– Бедняжка, – притворно посочувствовала Леона, блестя глазами. – Ее будут пытать.
– Леона, перестань дурачиться! – осадил ее профессор.
– Как скажешь, братец. – Она затушила сигарету и поднялась.
Расходились гости с куда большим энтузиазмом, чем собирались. Можно сказать, разлетались, словно пташки из клетки.
Леди Присцилла на пороге обернулась, но ничего не сказала. Зато Роуз схватила меня за руку.
– Тетя Мэри, я останусь с тобой!
– Не глупи, дорогая, – попросила я, похлопав ее по плечу. – Инспектор не сделает мне ничего дурного.
– Все равно, – сказала она упрямо.
И губы сжала так, что ясно было: не уступит.
– Мисс Карпентер, – инспектор Баррет усмехнулся, – вы можете обождать в смежной комнате. Если я стану, хм, пытать мисс Райт, она закричит и вы сможете вмешаться. Годится?
Роуз засопела и поднялась.
– Хорошо.
Я проводила ее взглядом – дверь Роуз прикрыла неплотно, – и обернулась к инспектору.
– Слушаю вас.
Инспектор вынул карандаш и блокнот, отыскал в своих записях нужное место и поднял на меня усталые глаза.
М-да, не повезло ему. Приехал в гости в другу, а напоролся на убийство.
– Мисс Райт, некий Гарри Вуд, лакей, утверждает, что вы не стали есть овсянку и избавились от своей порции. Почему?
Я замялась. Правдивое объяснение выглядело как-то глупо, но другого у меня не нашлось.
– Внимательность делает вам честь, инспектор, – усмехнулась я. – Видите ли, я не ем овсянку.
Глаза инспектора расширились.
– Совсем?
И тон такой, будто я созналась, что разгуливаю по ночам нагишом.
– Каюсь, – хмыкнула я. – Терпеть ее не могу. Надеюсь, это не запрещено законом?
– Тогда почему вы взяли себе порцию? – нахмурился он, постукивая карандашом по коленкоровой обложке блокнота.
– Леди ХХХ, – вздохнула я, – не желала слушать возражений. Викарий Миллер, мисс Миллер и леди Сибил могут это подтвердить.
– Благодарю вас, мисс Райт…
Его прервал стук и негромкий голос Родерика Хьюза:
– Инспектор, можно войти?
– Я подожду, – быстро сориентировалась я и, не дав полицейскому возразить, скрылась в соседней комнате.
Инспектор откашлялся и громко разрешил:
– Входите.
Роуз просияла.
