заканчивая мебелью и ее расположением в пространстве. Мне не составит труда притвориться, что я здесь в первый раз. Ныряю в постель, но до самого утра так и не смыкаю глаз. Воспоминания, как вырвавшиеся из вольера голодные псы, вгрызаются в плоть. Я же была счастлива здесь! Чертов одержимый мальчишка! Как бы проще было его ненавидеть, но… Не выходит. Все мы в той или иной степени покалечены детством. Он просто больше других.
Уснуть удается только под утро. Просыпаюсь с чугунной головой. Прислушиваюсь к звукам в ванной, где, судя по всему, плещется Кир. Слишком яркое солнце, утопив комнату в золоте, режет воспаленные бессонной ночью глаза. Похоже, сегодня я встала гораздо позже обычного. Хватаюсь за телефон. Ничего себе! Уже десятый час.
Первым делом проверяю новостные ленты и домовой чат. Не слышно ли чего об убийстве в нашем подъезде? Нет, вроде пронесло. Все тихо. Следом читаю сообщение от Людмилы Борисовны.
«Как ты, девочка? Я только узнала о том, что случилось. Хочешь, проработаем это?»
«Я в норме, Люсь, но спасибо».
В рабочем чате – бедлам. Оно и понятно. По нашим меркам, случилось ЧП.
«Кинчев сказал, что ты сейчас у этого мальчика».
«Кир меня спас».
«И чуть не прибил шефа. Похоже, кое у кого стальные яйца».
«Не знаю. Не видела».
«Но это пока?» – смеющийся смайлик. А мне, блин, почему-то совсем не до смеха. Откладываю телефон в сторону, слезаю с кровати и только тут замечаю стоящие возле двери пакеты с логотипами модных брендов. Подхожу ближе. Осторожно открываю самую большую коробку.
– Это наденешь на похороны.
Хриплый со сна голос Кира заставляет меня вздрогнуть.
– Я не собиралась там быть, – замечаю растерянно.
– Прекрати. Ты нужна Арише. Она, кстати, уже собирается. Завтрак через двадцать минут. Ты тоже поторопись, пожалуйста. – Сглаживая некоторую резкость слов, Кир мягко улыбается, наклоняется и легонько меня целует. – Скоро все закончится.
– Для тебя. А мой кошмар, похоже, только начинается.
– Не думал, что тебе так понравится корчить из себя жертву моих домогательств.
– А что ты думал? – ухмыляюсь я.
– Что ты гораздо более свободна, и не позволишь глупым стереотипам взять верх над здравым смыслом.
Кир выходит, ни слова больше не добавив к сказанному. Я могу только удивляться тому, насколько созвучны его мысли с теми, что на меня обрушила Людмила Борисовна. Он тоже, похоже, всерьез верит, будто мне не дает под него прогнуться лишь страх того, что обо мне подумают люди. Смешно, если так оно и есть, ведь, а почему вообще я должна на кого-то оглядываться? Где эти люди были, когда мне была нужна помощь? Когда я от бессилия выла и бросалась на стены, сдыхая от тоски по ребенку, которого у меня отняли? Или когда мне к горлу приставили нож? Да плевать мне на них! Плевать. И дело совершенно не в том, что меня осудят – на большее они не способны. Я просто не могу смириться с отсутствием выбора. Ведь по факту Кирилл поступает со мной ровно так же, как и его отец – вертит моей жизнью, как хочет.
Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы взять под контроль злость, и принимаюсь разбирать пакеты дальше. Кирилл купил все, что мне может понадобиться: белье, чулки, туфли. Баночки с кремами и духи. Выбрав именно те марки, которыми я пользовалась раньше. То, что он помнит о таких мелочах, само по себе невероятно. И манко, что уж говорить?
Одеваюсь. Одежда и обувь подобраны точно по размеру. Ловлю себя на том, что меня это совершенно не удивляет. Маньяки… они ведь весьма подробны в своей одержимости. Хватаю новую черную сумочку, заталкиваю телефон и бегу к Арише. Ту как раз заплетает няня. Завидев меня, бедная женщина старательно отводит глаза. Каких-то пару дней назад ей нельзя было подпускать меня к Арише и близко, а теперь именно я решаю, останется ли у нее работа. Жизнь – поистине непредсказуемая штука.
– Можно я? – мягко забираю расчёску из чужих рук. – Ариш, ты не против, если я тебя заплету?
– Не-а. Только если не больно.
Не больно не выходит. У меня ведь совершенно нет практики! Когда у меня отняли дочь, ее волосы только-только стали собираться в хвостики. Короткие и смешные, они торчали вверх, как рожки маленького демоненка. Ари хихикает, и я понимаю, что рассказала эту историю вслух.
– Ну вот. Думаю, косы у Ирины Викторовны получились бы лучше, - признаю очевидное.
– Да нет, мам. Нормально. Как рога не торчат – и ладно, – подкалывает Ари. Я тихонько смеюсь.
– Добрая девочка.
Добрая. Ласковая. Смешливая. Боль от того, что это все не моя заслуга, оглушает, но я гоню ее прочь.
– Пойдем завтракать. Кир сказал, что уже все готово.
Завтрак проходит спокойно. Мы с Ари едим хлопья с молоком. Кир – яичницу с беконом. На мою тарелку он косится с явным неодобрением, но вслух никак не комментирует мой выбор. Хотя наверняка мечтает меня накормить чем-то более существенным. Я уже обратила внимание, что Воржев-младший старается держать под контролем вообще все связанные со мной аспекты жизни. Начиная от моего питания, заканчивая тем, во что я буду одета. Такой фриковатый контроль, наверное, свел бы с ума любую другую женщину. Я же не могу отделаться от мысли, что с удовольствием отдала бы ему на откуп принятие любых решений. Ну, ладно… Может быть, не ему. А какой-то абстрактной фигуре. Потому как реально очень устала справляться со всем одна.
После завтрака мы сразу же едем в крематорий, где проходит прощание с Виктором. Церемония изматывает, хотя основной удар берет на себя Кир, а мы с Аришей лишь стоим в сторонке, сиротливо прижавшись друг к другу. Людей много. Много цветов. Их аромат, вперемешку с чадом от кадила, кружит голову. Узкие дизайнерские туфли сжимают ноги в тисках, причиняя чуть ли не больший дискомфорт, чем чужие любопытные взгляды. Пусть обстоятельства нашего развода с Виктором и не привлекли к себе достаточного внимания в прессе, многие из присутствующих в курсе, что Воржев отнял у меня дочь. И теперь с жадностью почуявших кровь акул эти люди пялятся на меня в надежде поймать хоть каплю моих эмоций, чтобы потом было о чем посплетничать. Необходимость держать лицо до того выматывает, что к поминкам я уже вообще никакая.
– Ань, давайте с Аришей домой. – Не привлекая к
