работа над определенными качествами. Скорость, там, выносливость, умение на коньках стоять.
Приехали они с Третьяковым чуть пораньше и катались по льду, изрезанному вчера в хлам, отрабатывали броски под острым углом. Чернышев в кабинете писал что-то, и от него пусть не сильно, но перегаром несло.
– Покидайте пока. Заявку рожу и приду.
Потихоньку, с заметным опозданием, стали подтягиваться динамовцы. Стекла в машине сразу бы запотели. Такой выхлоп стоял. Отмечали милиционеры вчера великую победу. Над принципиальным соперником. Прямо бразильцам в футбол насовали 10:2. Вяло катались, вяло по шайбам стучали клюшками. Подъезжали к борту и, на него опершись, трендели.
– Артист! Рассказал бы анекдот. – Василий Трофимов, лучший нападающий «Динамо», подъехал к продолжающему пытаться забить шайбу в ворота тезки, практически с отрицательного угла из-за ворот Фомину.
– Анекдот? С условием. Поотрабатываем после этого отбор. Я еду к воротам со средины поля, а ты у меня отбираешь.
– Лады, если минуту буду смеяться. – И дохнул. Да, ему сейчас рассольчику и в баню, а не на тренировку.
– Договорились. Встречается порядочная девушка с хоккеистом одним. – Народ всей десяткой окружил спорщиков. – Разговор о том, о сем. На детей – цветы жизни перескочил. Она говорит: «Вася, знаешь, что самое плохое в жизни?» – «Что, Светик?» – «Это аборт». – «Точно, точно, сначала головой о борт, а затем клюшкой по ребрам!»
Может, и не минуту. Может, и две. Так как Револьд, только народ почти успокаивался, с задумчивым видом произносил: «Аборт», и веселье вспыхивало вновь.
Пришлось легенде поработать защитником. Что и следовало ожидать. Задом кататься на коньках Василий практически не умел. Фомин, где прибаутками, где подначиванием, вынудил всю команду по очереди задом покататься. Это, мля, чемпионы Союза, и они хотят и в этом году ими стать снова. Правильной ведь дорогой идут. Вся команда курит, вся команда через день бухает, вся команда еле-еле стоит на коньках и вся команда не тренируется. Да их юношеская команда в Куйбышеве лучше играет, а в следующем сезоне, даже без него, разорвет как Тузик грелку этих чемпионов. Одного не отнять. Все эти двенадцать человек в футболе гении. Как заставить их соблюдать режим и профессионально относиться к своему телу и к игре? Один любительский энтузиазм. Ну да, талант еще.
К концу тренировки появился Чернышев, тоже покидал шайбу по воротам, проверил реакцию Третьякова. Тот одну из двадцати все же пропустил. У тренера не получился щелчок, и шайба пошла бабочкой, а Вовка Третьяков как на нормальную среагировал. Бабочка ударилась о перекладину и в ворота запрыгнула.
Фомин подъехал к обрадованному тренеру и стал рассказывать о низких нагрузках, надо, мол, на выносливость поработать и еще надо третье звено в атаке создавать.
– Артист, ты талант, спору нет, и тренер у вас был хороший, но давай ты своим делом будешь заниматься, а я своим. Ты будешь тренироваться, как я скажу, и шайбы забивать, а я буду команду тренировать и за нее отвечать. Лады? – Подергал себя за ухо, видно сдерживаясь, чтобы не наорать на оборзевшего школьника, и все же заорал: – Всё, мужики, тренировка окончена. Сейчас лед заливать будут. Завтра тренировка в восемь. Потом обед и разминка небольшая. В шесть часов игра с ВВС. Сегодня не пить, будет кто с запахом, отправлю на хрен домой и премии лишу. Переодеваемся, моемся, сейчас в столовую «Динамо» повезут.
Фомин стоял пристыженный и оплеванный. В конце тренер разошелся и даже слюной стал брызгать.
После обеда одноименного клуба в столовой одноименного завода Вовки поехали по магазинам. Баулы с экипировкой опять оставили в кабинете у Чернышева, тренер бы и хотел побухтеть, про «прачечную», устроенную из его штаба, но против приказа целого генерал-полковника даже бухтеть боязно. Единственное, на этот раз Вовки переодели трусы, майки и носки, сложили все это в сумку, что в комплекте с пальто из остатков шинели и кусочков кожи по эскизу Фомина сшила швея Света еще в Куйбышеве. По подобию пакета из будущего. Сейчас-то все сумки широкие и не глубокие.
Для нормального житья-бытья не хватало стаканов, заварочного чайничка, да и самого чайника. Стаканов решили взять десяток, мало ли кто в гости завалится. Стоили они два рубля и от десятка не разорятся. В магазине и тарелки были. Простые белые без мадонн и видов собора Василия Блаженного. Взяли по пять штук.
Все это фарфорово-стеклянное богатство было с толстенными стенками, не экономят на глине и песке. Сумка предательски потрескивала нитками, и, во избежание, пришлось с покупками заканчивать.
В овощном, отстояв почти часовую очередь, добыли начинающую подгнивать морковь, мороженую капусту и грязную, всю в коричневой глине, картошку. Да, еще пяток начинающих прорастать луковиц. На этом ассортимент благ и закончился. Ни тебе ананасов с манго, ни даже огурцов с помидорами и яблоками. Даже сухофруктов, что Фомин помнил из детства, и то не наблюдалось.
В общежитии познакомились, пока на общей кухне пытались сварить овощной суп, с несколькими соседями. Не пацаны желторотые, в звании младше капитана и не оказалось никого. Не простая школа, где эти звенящие медалями и орденами школяры учатся. Под пристальным взглядом седого, несмотря на довольно молодое лицо, капитана Вовки вымыли овощи и, почистив, стали опускать в закипающую воду.
– Постный суп варганите? – прервал исследование чужого ужина капитан.
– Первый день, не знаем, где тут чего купить можно, – пояснил словоохотливый Третьяков.
– Предложение есть, парни, – капитан вытянул руку. – Меня Семеном зовут. Мы с напарником в долю войдем. С нас мясо и ложки. У вас кастрюлька как раз на четыре порцайки.
– Договорились. – Энергии за день потратили уйму, и на постном супе можно и ноги протянуть. Белки нужны, тем более что организм расти продолжает.
Вовка протянул свою руку и пожал узкую и хрупкую на вид ладонь капитана. Что вот за люди в этом времени (они же хроноаборигены)? Обязательно нужно сдавить со всей силы, чтобы проверить силу рукопожатника. Фомин церемониться не стал и тоже даванул. Капитан усилил давление. Вовка тоже напряг из последних сил, даже бисеринки пота на висках у капитана выступили.
«Напарник» капитана пожал руку Третьякову, тоже капитан, но эмблемы на погонах другие, прокурор, наверное, не разбирался Челенков, щиты с перекрещенными мечами. Стоп, точно прокурор, получается. Звездочки не как у капитана, а вдоль всего погона и погон как-то чуть уже смотрится и серебристый.
– Юрист первого класса Третьяков.
– Кто? – не понял вратарь.
– Я – юрист первого класса Третьяков, – ткнул себя в грудь «напарник» капитана, все еще пытающего пересилить Фомина.
– А я вратарь команды «Динамо» по канадскому хоккею
