не хотел отвечать на этот вопрос, но всё же выдавил из себя:
— Как Каланча откинулся, так и пошло-поехало…
— А когда он откинулся?
— Вроде как два месяца назад… Да, два месяца назад!
— Тц, н-да!.. Теперь когда появятся?..
— Завтра ночью хотят… Так, по крайней мере, сказали…
— И теперь кто на очереди?
— Табаковы…
Борисов нахмурился, почесал кончик носа, надул щёки, выпустил воздух и шлёпнул губами. А потом, ничего путного не придумав, спросил:
— Они что — план, что ль, выполняют?
Заяшлов не ответил.
Тем временем Катя с веником и совком притаилась у косяка, в прихожей и подслушивала.
— А кто там у Табаковых? — поинтересовался участковый.
— Тёлка годовалая.
— А чего они телят-то губят?
— Да щас спрос на говядину пошёл, вот Жора и оборзел. — И прошептал: — Денежки любит.
— Кто их, блин, не любит. А он за что сидел-то?
— Кто?..
— Жора твой!
— А-а, он!.. Та, по мелочи! Какого-то мужика прирезал…
Борисов ещё более нахмурился. У него вдруг стало болеть в висках.
— Хм, ничего себе мелочи! А потом?
— А потом он откинулся — ни работы, ни денег! Ну он и придумал план, нашёл точку сбыта, кодлу собрал! Все матёрые! Звери!
— Блин, как всё просто! А ты сам на это подвязался? Иль подначил кто?
— Иза неё!.. — прошептал Заяшлов, мотнув головой в сторону дверного косяка. — Она как увидала задаток, так кипятком ссать начала. Дескоть, давай, хде есчо таки деньжищи заработаешь!
— Не слушай его! — влетела в зал Катя. — Он не знает, чё городит!.. А ты, Борисов, воще чё зесь делашь?! На работе занятца нечем?!
Борисов утомлённо зевнул.
— Кать, ты представляешь, а я на работе сейчас! Вот сейчас вас обоих привлеку — и мне премия будет! Мизерная — но моя! Так что, Кать, решай, иль тебе пол подметать, иль на шконке тарахтеть?!
Катя, попыхтев, яростно поскоблив зубами губы, всё же замолчала, но осталась стоять.
— Кать, правда, уйди, а! — попросил супругу Коля. — Не стой над душой!
— Щас сам пойдёшь!.. — ядовито прошипела она и вышла.
Борисов, сидя, заглянул в прихожую, чтобы узнать, не подслушивает ли женщина их снова. Убедился в том, что её нет, и прошептал:
— Н-да, Коль! Вечные проблемы из-за баб. Значит, завтра ночью, говоришь, у Табаковых?
— Я тебе всё выложил!.. Вот захерачат меня!..
— Не захерачат! Не бзди ты! Короче, Коль, слушай меня сюда. Теперь ты мой осведомитель! Ежели что-то пойдёт не так, тебе тюрьма. А так — я тебя выпутаю из этой байды, да ещё спасибо тебе скажу. Как этот Жора с тобой свяжется, позвони мне и сообщи, когда, где и во сколь? Всё уяснил?
— Да, всё!..
— Ну вот и хорошо!
— Пиздарики нам, Палыч!
— Не вешай нос, Коля!
— Твоими бы речами…
Борисов задорно хлопнул себя по коленям и поднялся:
— Ладно, пошёл я! Засиделся тут у вас!
— А что по поводу морды сказать?
— Ну… Ну ежели спросят, скажешь — напоролся тут на одного по пьяни, махался!
Борисов хотел было уже выйти, но вдруг остановился и полюбопытствовал:
— Слушай, Коль, а как Вовка-то допетрил, что это ты?
— Сивуха язык развязала…
— Хм! Бывает! Ладно, Коль, не отчаивайся. Замнём мы это дело. И исправленному верят.
Сказал это Борисов, откозырял ему и вышел, оставив Заяшлова в глубоких раздумьях.
Народ рассосался. Лишь Фадеев, успокоившись, курил возле крыльца. И ждал участкового.
Борисов, закуривая, спустился с крыльца, подошёл к мужику и, сузив глаза от ярких солнечных бликов, промолвил:
— Чудак ты, Вовк.
— Почему это?
— Не он это.
— В смысле, не он?.. Он мне сам сказал…
— Да мало он что тебе сказал. Не он это. Кто-то другой, а кто, хрен разберёт. Так что, Вова, ты был не прав, когда распускал свои руки.
— И чё терь делать?..
— Ничего! Живи дальше, дыши ноздрями! Я тебя в первый раз прощаю. Они? Не знаю. Ну заявят — тогда уж будет другой разговор. Так что давай, покедова!
Оставив Фадеева в замешательстве, Борисов покинул двор Заяшловых.
Сельчане топили, дым столбом валил из труб избяных. Под ногами бурчал снег. Голову буравили мысли. На душе вдруг стало как-то легче.
Но тут его остановил Славка Капков, он же Камаз. Он, расхристанный, бездельно повис на заборе палисадника Заяшловых, щурился и ковырял грязным пальцем запёкшуюся корку царапины на тыльной стороне ладони. От него несло силосом.
— Подь сюды!.. — Капков осклабил челюсти с грязными зубами.
Борисов злобно сплюнул в сторону и подошёл.
— Чё тама?.. — спросил Камаз.
— Где?
— Чё тама гавкались-то эти?..
— А тебе-то с чего знать?..
Капков усмехнулся и пожал плечами:
— Просто нада знать…Чё неззя знать?..
Борисов отвернулся от него, смотрел на блестящий горизонт, где из сугробов высунулись мёртвые остовы ферм. Смолил сигарету и молчал, ощущая, как мороз щиплет ему нос и щёки.
Дед Ваня сидел за столом на кухне и безо всяких дум таращился в окно.
Вечер спустился, забрызгал кровью горизонт. Тьма сгущалась. На улице бегал мороз и ощущался в избе.
Старик затопил печку-голландку. Потом он вернулся к столу и стал трескать вчерашнее молоко вприкуску с луком и чёрствым хлебом. Кот Микроскоп, бормоча и щурясь, грелся сидя у печки. Два старика в одном доме.
Вскоре дед Ваня услышал в сенях топот, позже открылась, скрипнув несмазанными петлями входная обитая дерматином дверь, за которой оказался его внук Максим.
— Здорово, дед! — воскликнул он, разуваясь на половике.
За его манипуляциями квёло наблюдал кот.
— Здоров, — сказал с набитым ртом старик. — Айда молоко с луком рубать!
— Не, я дома поел. Гляжу, сам затопил.
Максим прошёл на кухню и пожал старику руку.
— А я вот сижу… Чё-т захотелось молочка с луком! Страх как захотелось!.. — сообщил дед Ваня.
Максим зажёг свет, сел за стол, на табурет.
— А ты чё впотьмах сидишь-то?
— А чё?.. Не богадельня, чать!.. На улице вон есчо пока светло.
— Да уж, светло, темень одна!
— А чё, Максют, куда смотреть? Зенки и так ничё не видят… А вить кода-то всё видели… А счас ничё не видят… Какой смысл, а?
— Не знай! — Максим пожал плечами.
— И я вот не знаю!
— Дед, я закурю?
— Да кури на здоровье, чё спрашиваешь?
Дед громко отпил из бокала молока.
Кот Микроскоп, подложив под себя лапы, лёг и задремал.
Максим переместился к окну, открыл форточку, дохнуло морозцем. Он выпростал из тумбочки пепельницу и закурил. Сигаретный дым окутал его задумчивое лицо.
Мрак окончательно сполз на землю обетованную.
Старик допил молоко, кашлянул, позвал кота, но тот так и не соизволил подойти.
— Дед, расскажи о моём отце, — вдруг попросил
