экипажами, и мы старались объезжать такое поселение по просёлочной дороге, тут лишь изредка встречалась повозка или арба. И двигаться они старались, сбиваясь в обозы по несколько штук. Вот и эти две арбы, что сейчас отдыхали по соседству, пристроились нам в хвост часа три назад.
Я сначала пугалась такого внимания, но Фред объяснил: делается это от того, случись что в дороге — тебе помогут. Ведь до ближайшего жилья не так-то просто добраться.
Пока я обедала, Груня крутилась рядом: то подавала влажное полотенце, чтобы вытереть руки, то подливала в кружку холодного отвару, который приготовили ещё утром.
Эбби всерьёз взялась за обучение девушки и та с готовностью выполняла её наставления. Груня очень гордилась своим званием горничной, не кого либо, а настоящей баронессы.
После обеда я ещё немного прогулялась, пока мне не приспичило в кустики, проблема в том, что кустиков на горизонте не наблюдалось. Выручил тот самый плед, которым мы по очереди прикрывая друг друга, справились с этой непростой задачей. В дороге быстро учишься приспосабливаться.
Солнышко припекало, было уже по-летнему жарко, нагулявшись, я с удовольствием забралась в прохладу дилижанса. Эбби и Груня укладывали наши вещи — пора ехать дальше. Это была наша последняя стоянка под открытым небом, вечером мы должны добраться до последнего крупного города — Лафкарда, там и заночуем.
Утром мне нужно будет посетить мэрию и зарегистрировать свои права на землю, поэтому было бы неплохо привести себя в порядок, всё же дорога была не из лёгких, к тому же я уже неделю не мылась.
Вот уже на горизонте показались пики далёких гор. Ближе к вечеру мы проехали сразу несколько деревень, значит, до города совсем близко.
Вдоль дороги паслись многочисленные стада коз и баранов. Иногда встречались сбившиеся в кучку кусты солнечно-золотистой акации, а возле самого города мы заметили несколько фруктовых садов и аккуратные прямоугольники полей.
В Лафкарде преобладали два цвета: серый и белый. Все строения, даже самые маленькие, были построены из белого или серого камня. Горожане тоже предпочитали носить одежду этих двух расцветок. Но эту монотонность с лихвой расцвечивали яркие краски цветущих растений, а они тут были повсюду: полосами росли вдоль дорог, благоухали в горшках и кадках, стоящих на ступенях домов, даже на плоских крышах некоторых построек стояли ящики с цветами.
Поспорить с ними в яркости могли только разноцветные шали местных жительниц, многие носили их на плечах как украшение. Да и сами барышни были смуглые, черноглазые и темноволосые, пока я не заметила среди них ни одну блондинку или рыженькую. Правда и побывали мы только на окраине, народ тут жил победнее, может в центре всё будет совсем по-другому.
Постоялый двор, на котором мы остановились — каменное одноэтажное строение, порадовало своей чистотой. Постояльцев тут было немного, да и те что были, вели себя тихо и спокойно. В обеденном зале остро пахло перцем и другими приправами. В этот раз я решила пообедать тут, вместе со всеми, хотелось, наконец, сесть за нормальный стол, а не сгибаться в три погибели.
Покормили нас очень вкусными бараньими рёбрышками и тонкими пресными лепёшками. В кувшине оказался странный белый напиток, похожий на жиденький кефир. Хозяйка объяснила, что напиток называется тан. Мне понравился его кислый, слегка солоноватый вкус, а вот Эбби и Груня не оценили, я видела, как они морщились, допивая свою порцию.
Когда я поинтересовалась, можно ли тут помыться, то мне ответили:
— Конечно! В купальне!
Купальней оказалась отдельная комнатка с печью немного странной формы, сложенной из подобранных по форме камней. Тут стояло несколько деревянных бочек, вдоль стены тянулась широкая каменная скамья. Камень тут преобладал везде, заменяя даже некоторые элементы мебели.
С каким же наслаждением я забралась в тёплую воду, не удержалась и окунулась в неё с головой. Раздетые до нижних сорочек Груня и Эбби тоже были тут, помогая мне мыться.
Нянюшка достала из сундука кусок светлого душистого мыла, сама намыливала им небольшую тряпочку, передавая её Груне, а уже девушка тёрла ею мне спинку, вызывая такое блаженство, что я чуть не стонала от удовольствия.
Дольше всего пришлось повозиться с волосами, чтобы промыть их как следует. Мне ещё предстоит научиться ухаживать за этими длинными и густыми локонами, в прежней жизни я предпочитала удобную короткую стрижку.
Казалось, я сбросила с себя сразу несколько килограмм, даже дышать стало легче. Пока я, сидя у печи, сушила волосы, Эбби и Груня по очереди вымылись в той же бочке. Их нисколько не смущало, что кто-то там уже купался до них.
Переодевшись в чистое, я и Эбби отправились в выделенную нам комнату, а Груня осталась стирать грязные вещи. Нянюшка пояснила, что за горячую воду уже оплачено, нечего добру пропадать!
В комнате у стены стоял низкий топчан с матрасом и несколькими подушками. В углу лежали ещё два скрученных в рулон матраса. Как я поняла, слугам тут полагалось спать прямо на полу.
У топчана стоял небольшой столик, на котором я обнаружила кувшин с таном и вазочку с тюльпанами. Постельное бельё пахло солнцем и немного травами. Этот постоялый двор разительно отличался от того, в котором мы останавливались на большом тракте, мне тут нравилось!
И спалось тут сладко и спокойно.
Утром Эбби и Груня в четыре руки принялись меня одевать и причёсывать. Для поездки в мэрию из сундука достали самое нарядное платье — розовое с пепельной отделкой. Его пошили для предстоящего выхода в свет, да вот не случилось. Хотя, нужно отдать должное, вкус у мачехи был — платье действительно было замечательное, эти два цвета гармонично сочетались друг с другом и удивительно шли к моим светлым волосам.
За эти несколько дней болезненная бледность сошла с моего лица, я уже не напоминала оживший труп. Свежий воздух и деревенское питание сделали своё дело — щёки порозовели, тёмные мешки под глазами разгладились. Да и чувствовала я себя отлично!
С вечера Эбби накрутила несколько прядей моих ещё влажных волос на узкие полосочки ткани и теперь, когда мы их развернули, я с удивлением увидела тугие кудри. Надо же — такая простая замена бигудям и спать на них удобно.
Волосы Эбби зачесала наверх, соорудив высокую причёску, оставив несколько кудряшек свободно обрамлять моё лицо. Жаль, что в своём крошечном зеркальце я могу видеть себя только частями но, думаю, получилось очень мило, не зря же Груня смотрит на меня с таким восторгом.
К платью прилагались тонкие ажурные перчатки, такой же тоненький шарфик на плечи
