Иногда как противоядие
От страха смерти
Я ем звезды.
Ребекка Элсон, «Противоядия от страха смерти», из сборника «Ответственность перед трепетом»
Небо
Представь на секунду, что ты никогда в жизни не видел ночного неба.
Представь, что ночное небо — это целое событие, которое человеку дано лицезреть лишь раз. Представь, что можешь лишь единожды за все время своего существования на земле поднять голову и увидеть звезды. Наверняка этот момент был бы для тебя одним из самых захватывающих и потрясающих в твоей жизни. Его называли бы, вероятно, Ночью звездных чудес или Удивительным моментом созерцания Сияющей Вселенной, а может, и как-нибудь покрасивее. Все мы тогда поднялись бы с наших диванов и вместо очередного вечера в компании любимого стримингового сервиса вышли бы на улицу и задрали головы, разинули бы рты от изумления, увидев тысячи крохотных огоньков, пробивающихся сквозь пространство и время. Мы стояли бы, глядя на небосвод и пытаясь отличить звезды от планет. Понять, который из этих огоньков — Венера.
Я это все к тому, что такое потрясающее и разовое зрелище невозможно было бы принять как данность.
И все же мы регулярно именно так и воспринимаем ночное небо. Естественно, было бы глупо настаивать на необходимости каждую ночь — даже темную и безоблачную — стоять на улице и таращиться на созвездия в сентиментальном изумлении. Но важно помнить, как многое в жизни тут же покажется удивительным и потрясающим, если станет вдруг редким явлением. Наша планета, вся вселенная одаривает нас таким количеством чудес, что наше восприятие притупилось. И только в самые кризисные времена оно обостряется. Мы получаем возможность видеть себя, выражаясь словами философа Алана Уотса, в качестве «диафрагмы, через которую вселенная смотрит и исследует саму себя».
Смотри на звезды
Помню, как однажды в период тяжелой депрессии я в очередной раз думал о самоубийстве и смотрел на безоблачное, бесконечно звездное небо. Я почти физически ощущал свою душевную боль. Однако вид неба, нашего маленького окошка во вселенную, исполнил меня надежды на то, что однажды я смогу снова поражаться этому великолепному зрелищу. Истинная красота — это каждая секунда, когда у нас захватывает дух от того, насколько жизнь прекрасна и полна надежд. Мир состоит из таких секунд. Они светятся во тьме. Они наши — только протяни руку и возьми. «Остановимся на красоте жизни, — написал Марк Аврелий в своих „Размышлениях“ две тысячи лет назад. — Наблюдай за звездами и увидишь, как ты бежишь с ними»[11].
Мир — изменение
На момент написания «Размышлений» Марк Аврелий был самым могущественным человеком в мире. В его распоряжении в буквальном смысле была целая империя. Города, армии, дворцы — все принадлежало ему. Почти два десятка лет, с 161 по 180 годы, он правил Римом в период «золотого века». И тем не менее он упорно отказывался искать пресыщения в своем статусе и власти, обращаясь чаще к простым сущностям, разговорам и размышлениям о вселенском порядке вещей. Он считал наблюдение за звездами крайне важным занятием и ссылался в этом на Пифагора — древнегреческого философа и основателя пифагореизма.
Пифагорейцы рассматривали созерцание ночного неба не просто как способ приятного времяпровождения, но как прикосновение к божественному порядку: звезды существуют все по отдельности, но при этом они упорядочены. Стоики видели в наблюдении за звездами способ заглянуть за приоткрытую завесу божественного и узреть фрагменты Природы.
Получается, важно не только само небо или звезды, но, скорее, мысли, посещающие нашу голову, когда мы на них смотрим. Наша связь с изменчивым миром вокруг и над нами.
«Мир — изменение, — писал Марк Аврелий. — Жизнь — восприятие»[12].
Даже человек, стоявший во главе империи, был способен, глядя на звезды, смиренно ощущать себя ничтожным в великом вселенском порядке вещей.
Небо не начинается над нами. Небо вообще не начинается, нигде. Мы живем в небе.
Раб-стоик
Больше всех других философов мне нравится Эпиктет. Как и Марк Аврелий, он был стоиком и жил в Древнем Риме. Правда, в отличие от Марка Аврелия, Эпиктет не был императором. Собственно, он был от этого дальше, пожалуй, чем кто-либо.
