На крыльцо выбежала Нина, стягивая на груди большой серый пуховый платок, покрывающий ее от головы до худеньких коленок.
— Ты чего выскочила? — напустилась на нее мать, — простудишься!
— Я проводить! — Нина покраснела, но не ушла.
— До свидания, Нина, — Илька махнул девочке рукой, — приятно было познакомиться!
— Приезжайте еще! — Нина почти выкрикнула эти слова, развернулась на пятках и вскочила в дверь, хлопнув ей слишком сильно.
С тех пор он стал желанным гостем. Со временем Юлька отошла, и даже могла разговаривать с ним о личном, обо всем, что было у нее на сердце. Она призналась, что здесь, в деревне, она чувствует себя спокойнее, чем в городе. Свекровь может и не слишком ласкова, зато не досаждает нравоучениями, помогает с Леркой, а главное, не винит ее в том, что Сергей уехал. Илька понимал, что Юлька чувствует вину, много раз говорил ей, что ее вины в случившемся нет, но Юлька упорно твердила, что из-за нее Серега подался на заработки, да еще и такие опасные. Когда пришло письмо, Юлька на радостях позвонила и кричала в трубку, что Сергей демобилизовался и скоро будет дома. Илька с тоской подумал, что кончились его визиты, вряд ли вернувшийся из горячей точки парень будет благосклонно смотреть, как Илька приезжает в гости к его жене. Но прошел месяц, потом второй, а Сергея все не было. Илька понимал, как изматывает ожидание. Однажды он все же решил наведаться, и застал всю семью в полном расстройстве. Тот, кого все с нетерпением ждали, прислал короткое письмо, что нашел работу где-то на севере. В тот день Илька жутко разозлился. Ему казалось, что он не психовал так даже тогда, когда ненавистный колхозник увел у него любимую девушку. Юлька ходила с красными глазами, Нина, по своей давней привычке, пряталась в комнате, а Татьяна Петровна была просто заторможена, сидела у окна и смотрела в одну точку. И только дядя Лёша — Алексей Иванович, Нинин отец, шумно перемещался по дому, разговаривал с Илькой через комнаты и вообще, создавал видимость жизни в этом убитом тоской месте.
— Пойдем покурим, — позвал он Ильку, и Илька послушно вышагнул за дядей Лёшей в сенки. Они сели на крыльце, дядя Лёша достал сигареты, предложил Ильке. Илька отрицательно качнул головой, и дядя Лёша, развернувшись полубоком, закурил. Дымок потянул вбок и Илька задержал дыхание — дома никто не курил, и он не переносил табачного дыма.
— Вишь как, Илюха, — помолчав заговорил дядя Лёша, — бабы-то мои совсем скисли. Третий день в доме мухи дохнут от их молчания. Если б не Лерка, и я бы сдох. Хорошо, что ты приехал, может развеселятся мои несмеяны.
Дядя Лёша с надеждой посмотрел на Ильку, будто просил, чтобы Илька что-то сделал.
— Серега-то какой подлец! Хоть бы на недельку заехал! — продолжил дядя Лёша, мусоля окурок. — Он, вишь ты, работу себе нашел! На севере, говорит, платят много. Денег прислал, которые на войне заработал, и еще хочет заработать. Никогда я за ним не замечал, чтобы он деньги очень любил. А тут, вишь ты, полюбил деньги-то. Видать сейчас без денег вообще нельзя…
— А у тебя-то есть деньги-то? — спросил он, скосившись, — Вон машина у тебя, студент… У вас в городе у всех деньги есть?
— Не у всех, дядь Лёш, — ответил Илька. С Нининым отцом разговаривать было легко, — трудно сейчас всем, кризис.
— Это да… А как тебе президент-то новый? Нормальный, как считаешь?
— Не знаю, — Илька пожал плечами. Он и правда в политике очень слабо разбирался. — Поживем — увидим.
В сенях кто-то затоптался и они встали с крыльца. Дверь открылась, вышла Татьяна Петровна. Она поглядела на обоих, вздохнула.
— Отец, иди-ка сбегай в ларек, хлеба нет, а тесто еще не поднялось.
— Ну ты денег-то дай, — дядя Лёша выкинул окурок в ржавое ведро.
Татьяна Петровна зашла в дом и тут же вернулась. Она протянула дяде Лёше кулак, раскрыла его и высыпала в ладонь мужу горсть мелочи.
— Чё так мало-то?! — дядя Лёша сморщился, глядя на деньги, — хоть бы на пиво досыпала!
— Да щас тебе, размечтался! — Татьяна Петровна показала мужу дулю, — без пива обойдешься.
— Уйду от тебя, — удаляясь к воротам пообещал дядя Лёша, — к Соньке продавщице. Она каждый день мне будет приносить!
— Ага, — скептически кивнула Татьяна Петровна, — давай-давай, иди. У Соньки вот-вот Миха из тюрьмы вернется, будет вам втроем не скучно.
Илька неожиданно хрюкнул и рассмеялся в голос. Татьяна Петровна тоже улыбнулась, и вдруг присела рядом, подсунув под себя старый драный валенок.
— Илья, — заговорила она, — поговорил бы ты с Юлей. Чего она тут сидит с нами, ведь умная девка, учиться ей надо, в городе жить. А она тут просиживает лучшие годы. Вернется Сережа, так он ее и в городе найдет. А не вернется… Ну так замуж выйдет.
Илька не верил своим ушам.
— Валерочку в садик надо скоро отдавать. — продолжила Юлькина свекровь, — а у нас какой садик, так, название одно. Ты поговори с Юлей…
— Тетя Таня, — Илька не знал, что сказать, но Татьяна Петровна ждала ответа, и он мялся, подбирая слова, — я не знаю… Не поедет она, ей тут лучше… Но если она вам мешает…
— Да не мешает она нам! — воскликнула Татьяна Петровна, — но что это за жизнь — замужем и без мужа! Ведь живая она, молодая баба, не дай бог гулять начнет… Это в городе незаметно, а у нас все на виду.
— Не начнет она гулять, — буркнул Илька, — не такая она..
— Такая — не такая… Негоже жить одной, молодость терять. Я вон тоже, как сохла по Сережкиному отцу! Женат был, не мог ко мне перейти. Так и жили, шли по разным сторонам улицы, да смотрели друг на дружку. А потом его камаз сбил… Сереже два годика было, он даже не запомнил отца. Я думала не узнает никто, но шила в мешке не утаишь, Сережка-то — вылитый отец! Вот и была я Танька-разлучница. Шесть лет по нему тосковала. Потом Лёшку встретила. Он хороший, ты не смотри, что пьющий. У нас тут все пьющие.
Ворота открылись, вошел дядя Лёша, помахивая сетчатой авоськой, в которой лежала булка хлеба. Он подошел и протянул сумку жене.
— На!
— Ну-ка, подойди ближе! — Татьяна Петровна приподнялась с крылечка, — выпил что ли?! Чего глаза красные?
Дядя Лёша резво отскочил на два шага назад.
— Чё сразу выпил?! Давление у меня, вот и глаза красные!
— Ага, и водкой из-за давления от тебя несет! — Татьяна Петровна показала дяде Лёше кулак и удалилась.
— Вот сколопендра! — дядя Лёша снова закурил, — все учует! Что за баба! — произнес он почти с восхищением. — Ну ничё, зато она сейчас проорется, и будет как новенькая! Пошли, Илюха, обедать!
Потом еще много было таких моментов, потому что они — Юлька и Татьяна Петровна — ждали своего Сережу каждый день. Иногда Илька опаздывал, и дядя Лёша или Нина пересказывали ему шепотом, что тут было, когда приходило очередное письмо. А потом и письма прекратились, и приходили только деньги. Тогда он здорово сблизился с Ниной. Девчушка оказалась очень смышленая, разумная, с ней интересно было разговаривать. Сам того не желая, Илька натолкнул Нину на будущую профессию, и, окончив девять классов, Нина пошла учиться в медицинское училище. Потом вернулась, и устроилась в местную поликлинику фельдшером. Учиться дальше она не захотела, хотя Илька подозревал, что дело не в желании. Нина очень беспокоилась о матери, здоровье которой сильно пошатнулось.
