руки ладонями вверх. От ужаса Эрфиан затаил дыхание. Он смотрел на то, как вампирша медленно, словно во сне, перебирает пальцами в воздухе, и окончательно уверился в том, что боги лишили ее разума. Ему не приходилось видеть, как обращенные существа сгорают на солнце, и он представлял это как вспышку ярко-голубого цвета, оставляющую после себя серебристую пыль, но теперь понял, что ошибался. Руки Нави покрылись алыми точками, потом — глубокими кровоточащими ранами. Мысль о том, какую боль ей это причиняет, была невыносимой.
— Прекрати. Хватит!
Эрфиан подошел к вампирше, обнял ее за плечи и увел в тень.
— Что ты делаешь?! — спросил он, отходя на шаг и глядя ей в глаза. — Для того, чтобы — как ты сказала? — закончилась моя жизнь, ты должна себя истязать?!
— Посмотри. Я жива. Я ведь сказала тебе — это милосердный бог. С сегодняшнего дня он будет твоим. Закрой глаза.
Эрфиан опустил веки и почувствовал, как палец Нави рисует у него на лбу сложный знак, а потом прикасается к щекам. Хорош же он будет, появившись перед Минар с окровавленным лицом.
— Теперь ты — мой маленький воин, — сказала вампирша с нежностью. — Ты будешь защищать меня?
— Но ты должна пообещать мне, что больше не будешь делать себе больно.
Нави подала Эрфиану руки, раны на которых уже успели затянуться и превратились в нежно-розовые шрамы. Он поднес их к губам и поцеловал ладони, одну за другой.
— Не говори слов, о которых потом пожалеешь, — предупредила вампирша.
— Мне не о чем жалеть. Я люблю тебя.
— Мы оба устали, мальчик. Нам нужно отдохнуть. Я покажу тебе свои покои.
Глава третья. Эрфиан
1975 год до нашей эры
Город Хошех
— Значит, янтарные Жрецы живут обособленно и не позволяют другим селиться в деревне?
— Позволяют, но мало кто задерживается дольше чем на пару лун. Темные существа пугают людей.
— Меня ты не пугаешь.
Минар протянула руку и погладила Эрфиана по волосам. Голова девушки лежала у него на плече, он рассказывал ей истории о магии и эльфах, а она слушала. Хотя, скорее всего, не столько слушала, сколько наслаждалась звуком его голоса. Ее устроили бы даже самые скучные в двух мирах легенды.
Впервые служанка пришла в его покои несколько лун назад. Она постояла в дверях, не решаясь приблизиться, потом все же подошла, замерла, прислушиваясь к дыханию Эрфиана, и поняла, что он не спит. На вопрос «не случилось ли чего» Минар безмолвно помотала головой. Не проголодался ли он? Она может принести фруктов или рыбы, оставшейся с ужина. Не мучит ли его жажда? Она может принести кувшин с ледяной водой, а, если он пожелает, вина или сока. Через мгновение они уже лежали рядом и целовали друг друга жадно, как истосковавшиеся любовники.
Наутро Эрфиан проснулся позже обычного, девушка ушла, а подушка хранила запах ее волос. Он чувствовал себя утомленным, но настроения это не портило. Он был счастлив. Хотя бы ненадолго удалось забыть о Нави, которая с каждым днем отдалялась, если уже не стала чужой.
Сначала визиты Минар были редкими, но потом участились. Она появлялась едва ли каждый вечер, могла ненадолго приходить днем. А теперь их не останавливало и присутствие вампирши. Эрфиан показывал девушке красивые гроты в лесу и бесконечное необитаемое побережье. Уединенных мест для свиданий хватало с лихвой.
Оказалось, что служанка моложе, чем он думал: встретила пятнадцатую весну. Она смотрела на него влюбленными глазами, спрашивала, не досаждает ли столь пристальным вниманием, хотя глаза ее говорили другое: почему я не могу приходить к тебе еще чаще? Она превратится в красивую женщину, когда подрастет. Жаль, что здесь ей не найти подходящего мужа.
Происходящее напоминало Эрфиану игру, глупую — и от этого еще более привлекательную. Он не испытывал к Минар никаких чувств, но ему нравилось ее тело: юное и гибкое, с тонкой белоснежной кожей. Даже ее запах, запах человека, он находил приятным. Неприятным было другое. Они могли встречаться хоть каждую ночь, но его одолевали мысли о вампирше. Может, Нави напоила его ядом? Он принял этот яд добровольно, когда прикоснулся к ней той ночью, выпил, наслаждаясь каждым глотком. Возвращаясь к себе после дня, проведенного в ее спальне, он не думал ни о солнце, ни о боге Воине. Он думал о том, что в его жизнь пришло счастье. Если она позволит ему остаться... И она позволила. Но уж лучше бы его отослали прочь.
Вампирша все реже появлялась в замке. Все чаще принимала гостей. Она от силы трижды приглашала его поужинать, но разговоры о чем-то большем заканчивались ничем. Желание избавиться от тоски уводило Эрфиана все дальше от замка — путешествуя, он лечил людей и темных существ, беседовал с мудрецами у костра, слушал рассказы о странных обычаях и культах. По возвращении он привозил Нави ожерелья — не из вампирского золота, потому что оно стоило слишком дорого, а из драгоценных камней и янтаря, такие не грех было преподнести и самой Жрице Эдне или одной из ее дочерей. Вампирша принимала подарки с прохладным безразличием.
Признания в любви не трогали ее сердца, во время серьезных разговоров она делала вид, что думает о другом. Эрфиан ненавидел каждого, кто переступал порог ее спальни. Он не понимал, в чем человек или вампир мог его превзойти. Хорошо, пусть оставит свое тело себе, если ей так угодно — но она может улыбнуться, сказать пару слов, спросить, как спалось?.. В те редкие мгновения, когда Нави бросала на него случайный взгляд или заговаривала с ним, ненависть сходила на «нет», но потом возвращалась. Утром он открывал глаза и думал, что сегодня что-то изменится, пусть и знал, что обманывает себя.
Оставаться в замке и терпеть все это? Уйти и больше никогда не увидеть вампиршу? Одна мысль о том, что он должен принять решение, повергала Эрфиана в отчаяние.
— Не грусти, — шепнула Минар, прикоснувшись губами к его уху. — До рассвета еще так далеко, а я здесь.
Эрфиан не ответил. Девушка вздохнула.
— Она такая красивая. Неудивительно, что ты полюбил ее. Все носят ей подарки — платья, украшения, дорогие вазы, сладости,
