наполовину ожидая, что он ворвется и начнет меня разделывать. Но вместо этого я просто сидела и вдыхала неповторимый аромат загадочного мяса, которое он мне принес. Может быть, удар ботинком, который он дал мне днем, раскрыл мои носовые пазухи. Или так, или это был очень сильный запах. Неизвестно, что это было, а по форме "говядина" напоминала куски, которые он отрезал от женщины, останки которой я по его просьбе убрала пылесосом.
В то утро я решила не есть до тех пор, пока не сбегу или не стану слишком слабой для этого. Но я быстро убедилась, что эта стратегия окажется недолговечной. Почти сразу после этой мысли я услышала тяжелые шаги, крадущиеся по лестнице, которые я услышала, когда только поднялась по ней. Они, конечно, приближались, но, похоже, рядом с ними раздавались более легкие и деликатные. Несколько страдальческих стонов эхом пронеслись по пожелтевшим коридорам дома в мою сторону.
С тех пор как я вошла в комнату, не было ни одной минуты, которая не испугала бы меня, но временная передышка дала мне время подумать в одиночестве. С этим было покончено, теперь мне предстояло снова общаться с Неряхой. Когда дверь отворилась, тайна шумов в коридоре была объяснена. Правда, объяснение это, как бы тревожно оно ни было, оставляло желать лучшего.
Вошел Неряха, таща за руку женщину. Вел он ее потому, что на голове у нее был надет черный мешок для мусора. В нем, похоже, было отверстие для воздуха, так как я видела, как время от времени появлялся участок кожи, когда она дергалась, пытаясь освободиться от его лап. Внутри также вспыхивали красные пятна, что было плохим признаком. Еще больше вишневых пятен было на ее топе без бретелек и выстиранных джинсах. Кое-какие зацепки были, но под мешком оставалась та часть, которую еще можно было истолковать. А как же ее лицо?
Он бросил девушку на кровать рядом со мной и посмотрел на тарелку. Там по-прежнему лежало то же самое мясо, но теперь его облепили несколько мух и оно высохло. Он подошел к ней и взял кусок мяса за кончик довольно громоздкой кости, торчащей из нее. Когда он вгрызся в него своими гниющими резцами, мухи разлетелись в стороны и стали кружить над его головой. Чтобы откусить кусочек, ему пришлось с силой выдернуть его из стиснутых челюстей. Жевать было еще труднее, чем есть само мясо.
Закончив, как мне показалось, утомительное занятие, он стал приближаться ко мне. Женщина рядом со мной перестала сопротивляться; видимо, она поняла, что, учитывая царившую вокруг тишину, наилучшей стратегией будет пассивный путь соблюдения тишины.
Он протянул мне руку с мясом на кости, чтобы завершить дело, которого я так боялась. Меньше всего мне хотелось есть другого человека. Я не могла быть уверена, что это именно то, что я делаю, но мне казалось, что это наиболее вероятное предположение.
- Нет, пожалуйста... нет, спасибо, - ответилa я на его жуткий жест, отдергивая руки, чтобы он понял.
Оглядываясь назад, можно сказать, что если бы я могла вернуться назад, я бы просто съела это чертово мясо, когда он попросил. В конце концов, мне все равно пришлось бы его съесть, и я не знаю, почему я думала, что смогу как-то достучаться до него, как разумный человек.
Я убирала за ним, была свидетелем его вспышек, и я заметила закономерность. Это был не просто единичный случай, рядом со мной лежала девушка с полиэтиленовым пакетом, который она засасывала в рот и обратно. Все это произошло, и я не думала, что могу его обидеть?
Он отреагировал размеренно, быстро провел ладонью по моему лбу, вбивая мой череп в массивное сосновое изголовье. Его руки были массивными, почти обхватывали мой череп. Он усилил хватку и повторил движение. В какой-то момент я потеряла сознание. Не помню точно, сколько раз он ударил меня головой, но было больно, как с похмелья Роберта Дауни-младшего.
Когда я очнулась, первое, что я заметила, - это отсутствие брюк. Туфли и носки тоже были сняты, как и рубашка с воротником, которую я купила, чтобы выглядеть более профессионально при продаже. Возможно, это было глупое вложение денег, учитывая, что я находилась на втором триместре беременности, но я рассудила, что смогу использовать ее снова, если у нас будет второй ребенок.
Я осталась в футболке, которую использовала как нижнюю рубашку. Она все еще была накинута на мой живот, который теперь выпирал еще больше, становясь еще более заметной частью человечества. Я потянулась вверх, чтобы прикрыться, но поняла, что и руки, и ноги у меня связаны, обмотаны вокруг круглых деревянных шаров, которыми были увенчаны все старинные столбики кровати.
Вдруг меня охватило какое-то неестественное чувство. Мой страх резко усилился, когда я поняла, что внутри меня что-то есть. Казалось, что то, что я ощущаю, находится очень глубоко. Я не могла видеть всю глубину, но то, что я испытывала, было ужасающим ощущением, которое ни одна женщина не смогла бы долго игнорировать. Мне пришло в голову, что, судя по текстуре и ощущениям, это могут быть изогнутые кости и плоть, прокладывающие себе путь внутрь меня. Лишь отдельные части его были толстыми на ощупь, и это, по-видимому, было решающим фактором. Других предметов в комнате я не видела, так что возможности были ограничены.
Было так много шуток, которые пришли бы мне в голову, если бы я смотрела фильм или слышала это как рассказ из вторых уст. Но здесь не было места для юмора, ничего смешного не происходило. Меня насиловали чужими останками. Меня насиловали мертвым по воле живых.
Hеряха стоял надо мной, как всегда без эмоций. Женщину он, видимо, подпер стулом в другом конце комнаты. Я предположила, что она наблюдает за происходящим через маленькое отверстие в своем мешке. Уверен, что она была так же окаменевшей, размышляя о своей судьбе.
Он снова набросился на меня, ударяя толстыми костяшками пальцев по лицу. Я слышал, как они хрустели, громкость треска увеличивалась с каждым ударом. Давление было настолько сильным, что я подумала, не развалится ли моя голова. Казалось, он целился мне в нос, и он был абсолютно уверен в этом. Он нанес столько ударов, что мое выражение лица больше напоминало миску с картофельным пюре. Мой нос был настолько сломан и деформирован, что кость полностью сошла с колеи, забравшись прямо на линию моего зрения. Кроваво-белое пятно блестело в свете тускло-желтой лампы.
Неряха потянулся к мясистой кости, которую он оставил во
