— Вчера, когда мне приснилось, что я за ужином съел яйцо...
— Но ты действительно съел яйцо за ужином, — напоминала мама.
— А-а, — впадал в задумчивость Пол. — А там был конный бал?
— Что за конный бал?
— Да каннибал, — быстро пояснила Кэри. — Нет, Пол. Это тебе приснилось. — И меняла тему разговора.
Даже для Чарльза те события перестали быть реальностью. Он занялся боксом, начал собирать марки, взялся за учебник латинского языка. А все остальное загнал на задворки своей памяти и сделал вид, что ничего подобного никогда не происходило.
Но... Подобные уловки редко удаются: рано или поздно в дело вмешивается Судьба, и прошлое возвращается в виде сногсшибательной новости. Именно так оно и вернулось к Кэри и Чарльзу примерно два года спустя, холодным и скучным зимним утром, прячась в ежедневной газете. Оно объявилось вполне невинно, с беконом и овсянкой, замаскированное под лондонскую «Таймс».
— Смотри, — сказала Кэри слабым голосом. С ложкой в руке она склонилась над колонкой объявлений.
Кэри и Чарльз были в комнате одни: их мама, миссис Уилсон, ушла на работу, а Пол еще не встал.
— Что такое? — спросил Чарльз.
Кэри сунула ему газету через стол.
— Вот, — сказала она и ткнула пальцем.
— Норковое пальто, — прочел он вслух, — почти новое...
— Нет, ниже.
— «О, эти бледные руки, сердце мое поет...»
— Да нет, вот здесь. «Леди с маленьким домиком...»
— «Леди с маленьким домиком в деревне готова принять двух школьников на летние каникулы. Плата умеренная. Наилучшие рекомендации. Обращаться к Э.Прайс, Мач-Френшэм... — Чарльз помедлил. — Кровати...»
— Ну, видишь теперь? — спросила Кэри.
Чарльз кивнул. Они помолчали.
— «Малые Ольшаники»? — спросил Чарльз. — Так назывался дом?
— Что-то в этом роде. Точно не припомню.
— В Мач-Френшэм может быть несколько Прайсов.
— Но Э.Прайс, — уточнила Кэри. — Мисс Прайс зовут Эглантин.
— Да? — бледнея, переспросил Чарльз.
— Да. Эглантин Прайс, — твердо ответила Кэри.
Ребята молча уставились друг на друга. Потом снова склонились над газетой.
— Здесь говорится только о двоих детях, — заметил Чарльз.
— Ну, Пол-то может спать где угодно. Особенно если она узнает, что это мы.
Оба пытались соображать изо всех сил. У всех работающих мам летние каникулы неизбежно становятся проблемой. В прошлом году Кэри, Чарльз и Пол ездили на ферму в Корнуолл и им там очень понравилось, так что, похоже, все шло к тому, что их отправят туда снова.
— Между прочим, Мач-Френшэм гораздо ближе к Лондону, — сказала Кэри. — Мама сможет приезжать повидаться с нами. А если мы ей скажем, что мисс Прайс была приятельницей тетки Беатрисы...
— Не совсем приятельницей.
— А помнишь персики?
Чарльз молчал.
— А как быть с шишечкой? — спросил он наконец.
— А что?
— Где она?
У Кэри вытянулось лицо.
— Не знаю, — задумалась она. — Где-нибудь должна быть.
— А с какой стати? Кучи вещей в этом доме пропадают неизвестно куда. Лучше опять поехать в Корнуолл, чем ехать к мисс Прайс без шишечки.
— Я тоже так думаю, — согласилась Кэри. — Там, по крайней мере, были пляжи... и пещеры, и скалы, по которым можно лазить... Я как-то видела ее в ящике для ножей.
— Сейчас ее там нет.
— Или это был ящик с инструментами?
— Да, она сто лет там валялась. А потом перестраивали стенной шкаф в детской, помнишь? Сейчас ее там тоже нет.
— Ну, не знаю, — сказала Кэри, — где-то я ее встречала, в какой-то коробке. Там еще были старые дверные ручки и шурупы...
— Старые дверные ручки? — Чарльз вскочил. — Я знаю, где они. В той матерчатой сумке, на гвозде в чулане...
Там она и оказалась — слегка заржавевшая и забрызганная побелкой. Чарльз и Кэри посчитали это «знаком».
Миссис Уилсон была озадачена. Бедфордшир вместо Корнуолла? И откуда это непонятное волнение по поводу ничем не примечательной незамужней леди? Она смутно догадывалась, что за этим кроется нечто большее, чем могло показаться с первого взгляда. Но на все свои вопросы миссис Уилсон получала самые удовлетворительные ответы.
Обменялись письмами, назначили встречу. Ребята слонялись по дому в мучительном ожидании. Но они напрасно волновались: за чаем и пирожными в кондитерской «Фуллерз» их мама позабыла все свои опасения, оказавшись во власти своеобразного обаяния мисс Прайс. Мисс Прайс держалась с достоинством, но дружелюбно, сказала, что испытывает к ребятам глубокую симпатию и согласилась принять всех троих при условии, что они будут аккуратно обращаться с ее вещами и немного помогать по дому.
— Как чудесно! Как чудесно! — запела Кэри, услышав новость.
Она, напевая, закружилась по комнате, и даже Чарльз почувствовал потребность постоять на руках. Только Пол не проявил энтузиазма. Он сидел на коврике у камина и с любопытством за ними наблюдал.
— Мы там будем спать? — вдруг спросил он.
Миссис Уилсон обернулась — он ответил ей невинным и послушным взглядом; но и того, и другого было в этом взгляде что-то чересчур.
— Ну да, Пол, — озадаченно ответила она, — конечно же, вы будете там спать... — И снова, по какой-то непонятной причине, миссис Уилсон почувствовала беспокойство. — А что?
Лицо Пола медленно-медленно расплылось в улыбке. Он отвернулся и начал выщипывать коврик.
— Так, ничего, — быстро сказал он.
И СНОВА ПОТЕРЯНА...С начала ребятам показалось, что никто их не встречает. Но потом Кэри заметила в конце перрона повозку молочника.
— Идемте, — сказала она. — Вон мистер... Бисселтуэйт.
Она даже удивилась тому, как легко вспомнилось это имя. Мистер Бисселтуэйт, молочник... ну, конечно.
— Она заказала две пинты[6]дополнительно, — сообщил мистер Бисселтуэйт, когда ребята забрались в повозку. — И сказала, что это для вас. Вырос, а? — прибавил он, кивая на Пола.
— Мы все выросли, — ответила Кэри.
Поезд ушел, на станции было тихо. Трава у железнодорожных путей пахла клевером, высоко в небе пел жаворонок: «О, как чудесно вернуться в деревню!»
