одетая стоя в прихожей. — Ни одной свободной машины! Хотя стойте, вроде назначили, — она вчитывается в экран, все выше поднимая брови, и начинает смеяться. — Нет, вы просто не поверите, кто за нами едет!
Глава 17
Женя категорически отказывается говорить, что же там такое за нами едет, только загадочно улыбается. Однако, когда мы выходим из лифта, ее телефон звонит и после короткого разговора, она сообщает нам:
— Он не смог заехать во двор, встал со стороны улицы. Придется нам пройтись немного.
Легко сказать — пройтись! На улице промозглый ветер такой силы, что мои волосы несколько секунд стоят вертикально. Ловлю их, как могу аккуратно, и осторожно натягиваю капюшон. Здесь тебе не Лос-Анджелес!
Мы идем по мокрой плитке, громко цокая каблуками. Женя шагает впереди, плотно закутавшись в дубленку. За ней семенит Юля в коротеньком белом пальтишке, наверное, чтобы перья на платье не мять. Ее тонкие ноги покрыты мурашками и синеют на глазах. Бррр, даже смотреть на нее холодно.
Когда мы обходим дом, Юля вертит головой, скорее всего, в поисках лимузина.
— Ну и где наше такси? — спрашивает она Женю, стуча зубами.
— Да вон же стоит, — хихикает Женя. — Нас ожидает желтый ГАЗ, водитель Федор, средний балл 4.99!
О господи, за нами приехала Газелька!
Места на забитой парковке нашему такси не хватило, поэтому водитель припарковался у ближайшей «Пятерочки». Когда мы подходим к Газельке, с водительского места выпрыгивает невысокий усатый дяденька.
— Красавицы, дверку немного заедает, — он энергично дергает ручку несколько раз, пока она, наконец не поддается. — Прошу!
С трудом сдерживая хохот, я забираюсь внутрь первой, за мной следуют девочки. Женя смеется открыто, еще бы, если наше прибытие увидит Екатерина Викторовна, ее инфаркт хватит.
Юля нашего восторга не разделяет. Она сидит под табличкой «Свадьбы. Похороны. Юбилеи. Корпоративы. Переезд. Вывоз строительного мусора» и нервно озирается, вцепившись в сумочку, лежащую на коленках. Видимо, не так она представляла себе свой первый выход в свет.
Лихо подмигнув, водитель со стуком захлопывает за нами дверцу и возвращается на водительское сиденье.
— Девчонки, вам с ветерком или не торопимся?
— С ветерком, пожалуйста, — отвечает Женя, быстро взглянув на часы.
— Вас понял! — салютует нам водитель, рывком трогаясь с места и одновременно включая радио.
— Женя, это же твоя любимая песня! — подкалываю ее я, стараясь перекричать музыку. Когда ей было шесть лет, она была горячо влюблена в Валерия Меладзе, о чем я не устаю ей напоминать. Но сегодня, Женя даже не спорит.
— Да! — радостно кричит она и начинает петь во все горло. Водитель делает звук еще громче, и я присоединяюсь к Жене.
Федор везет нас действительно с ветерком, объезжая пробки нехожеными тропами. Маршрутку трясет, мы высоко подпрыгиваем на кочках, но это абсолютно не портит нам с Женькой настроения. Мы поем песни, делаем маршруточные селфи и громко хохочем. Юля, кажется, в легком шоке, но изо всех сил вежливо улыбается, стараясь не упасть с кресла.
«Белый вечер» проходит в самом центре города, в старом купеческом особняке. Вся улица уставлена дорогими блестящими машинами, здорово затрудняющими движение, но с Федором мы в надежных руках. Он яростно сигналит во все стороны и, напугав маленький красный Мерседес, красивым пируэтом подруливает к тротуару. Мы доехали за двадцать минут!
— Сейчас, девочки, дверку вам открою.
Мы вылезаем из машины, балансируя на каблуках и слегка пошатываясь.
— Номерок мой запишите, — командует Федор, деловито поглаживая усы. — Домчу куда угодно!
Я послушно записываю номер, чтобы не быть невежливой. Не уверена, что готова еще раз к таким приключениям, хотя было весело.
— Вы не могли бы нас сфотографировать? — просит его Женя и, пока он делает кадр нашей троицы на фоне маршрутки, обнимает нас с Юлей за плечи. — Ну что, дамы, добро пожаловать в мир свежих подтяжек лица и антидепрессантов!
Наше появление не осталось незамеченным. Екатерина Викторовна встречает гостей у входа в длинном шелковом платье и белоснежной шубе, полы которой подметают крыльцо. Стараясь непринужденно улыбаться, она сверлит Женьку стальным взглядом. Женя ловит ее взгляд и жизнерадостно машет ей рукой.
— Мамуля мне это припомнит, — беспечно говорит Женя. — Она-то прибыла сюда с фанфарами, в санях, запряженных в тройку. Три белых коня и все такое.
Тройку не заметить не возможно. Кони (или это лошади?), стоят недалеко от входа, облепленные со всех сторон женщинами, желающими сделать фото в санях. Только на самом деле это не сани, а какая-то повозка, под них декорированная. У повозки резные бока, высокая спинка и мягкие сиденья, укрытые пледами и звериными шкурами. Надеюсь, не настоящими.
Да, даже отсутствие снега не способно встать на пути организаторских способностей Жениной мамы.
Юля видит каких-то своих знакомых и убегает к ним. Кажется, нас с Женькой с нее хватит.
— Здравствуйте, Екатерина Викторовна! — громко здороваюсь я, когда мы поднимаемся на крыльцо.
— Здравствуй, Машенька, — преувеличенно ласково отвечает она. — Я же просила, без отчества.
Да ни за что! Когда-то давно я называла ее «тетя Катя», но сейчас у меня язык не повернется назвать ее как-нибудь фамильярно. Плюс, она так стесняется своего возраста, хотя ей всего-то сорок с небольшим, что называть ее по имени-отчеству даже забавно.
— Женя, обойди зал, я не доверяю этим организаторам, они чуть не повесили желтые лампочки! — командует Екатерина Викторовна дочери и мы с Женькой заходим внутрь.
В главном зале, не считая стен, обшитых панелями темного дерева, все очень… белое. Белые шторы, белые, скатерти, белые свечи. Еще, много хрусталя и тематических фотозон, оформленных белым декором. Единственное яркое пятно — большой стенд с павловопосадскими платками неземной красоты, стоящий неподалеку от зажженного камина. Наверное, тоже для фотосессий.
Пока Женя бегает, проверяя все мелочи, я слоняюсь по залу, среди малознакомых людей, и приглядываюсь к столам с едой. Что-что, а еда на таких на вечерах мне нравится. Главное, ни на что не поставить пятно. Тут даже салфетки из плотной дорогой ткани. Белой, естественно.
— Вот ты где, — ко мне подбегает запыхавшаяся Женя. — Будь другом, отнеси конюху, — она протягивает мне термос, бумажный пакет и глубокую тарелку с фруктами. — У бедняги все уже, наверное, отморожено. Я пока не могу, там лилии в букетах не той формы, — Женя делает большие глаза и снова убегает.
Накинув на плечи пуховик, выхожу на улицу. Видимо, в санях дамы уже нафотографировались, потому что конюх, молодая женщина с темными волосами, топчется у повозки в полном одиночестве.
— Ты просто спасительница! — радуется она моему появлению. — Я думала, околею. Мой термос закончился
