— Поместье наследует ваш брат?
— Если закон не поменяется и титул не перейдет к Белинде. — Джем протянул ей объемистый том. — Вот она. Лоренс гордится ею и поместил среди прижизненных изданий Диккенса и Китса.
Элоиз взяла книгу и открыла первую страницу.
«Нессе. С любовью», — прочитала она.
Это, конечно, не обручальное кольцо, но тем не менее публичное признание. Доказательство того, что ее мать была любима. А она — плод их любви.
— А его жена — первая жена — как отнеслась к этому посвящению? — поинтересовалась Элоиз.
— Не уверен, что она знала. К тому времени, когда книга была издана, Сильвия вообще ни на что не реагировала.
— Но его дочь должна была знать. Бедная Белинда, — заметила Элоиз, закрывая книгу и возвращая ему.
— У меня дома есть экземпляр. Я могу отдать его вам.
— Нет необходимости. Я постараюсь найти в Интернете.
Джем поставил том на место. Элоиз радовалась в душе, что слова посвящения всегда будут доказательством того, что ее мама была любима.
Это так много значило для нее. Ей всегда претила мысль, что она случайно появилась на свет. Что ее не хотели. Она помнила, как бабушка стеснялась своей незамужней дочери, родившей внебрачного ребенка. И даже любовь матери не смогла до конца сгладить эти ощущения.
Она подумала о боли, которую испытывает Белинда. Ведь книга посвящена не ее матери, не ей, а женщине, которую любил Лоренс.
— А Белинда по-прежнему меня ненавидит?
— Мы с ней об этом не говорили.
— Но…
— Думаю, ей тяжело. — Джем взял ее за руки. — Она не вас персонально ненавидит. Вы ведь представляете, что ей пришлось испытать? — Он погладил ее ладонь.
— Я… я еще не до конца осознала это.
— Но я рад, что вы пытаетесь.
— Действительно? — Элоиз взглянула на него.
— Конечно. — Он отпустил ее руки. — Нельзя бояться правды.
— Но иногда она причиняет боль.
— Иногда да, — согласился он.
— Я чуть не отказалась от поездки, — мгновение помолчав, призналась Элоиз.
— Почему?
— Я боялась, что ваша мама тоже ненавидит меня. Что… — Она замолчала, не сумев подобрать слова.
— Она не такая.
Мария очень добрая и любящая, она спокойно восприняла то, что Элоиз ворвалась в жизнь ее мужа, и все-таки Джем чувствовал необходимость защищать мать. Она в этом не сомневалась.
— Но, — смущенно начала Элоиз, — вы тоже вначале приняли меня в штыки.
Джем подался вперед и нежно обнял ее. Голова Элоиз касалась его груди.
— Это не имело ничего общего с вами.
— Нет?
Он наклонился к ней, заглядывая в глаза.
— Это больше связано со мной самим, — наконец произнес он.
— Не понимаю.
Джему не хотелось объяснять. Разве можно выразить словами те чувства, которые он испытывал к родному отцу?
Когда Джем прочел ее письмо, у него возникло чувство, что история повторяется. Это было острое болезненное напоминание об измене и лжи, среди которых прошло его детство.
Он не мог примириться с тем, что Лоренс предал больную жену и дочь. Мать уронила несколько слезинок, но была не слишком шокирована. Гораздо больше история задела его.
В том не было вины Элоиз. Но сам факт ее существования подорвал слепую веру в отчима.
Элоиз тоже жертва. Она выросла, не зная своего отца.
Джем крепче обнял ее. Чувствуя под руками мягкие волосы, тепло тела, он захотел поцеловать ее, разгладить морщинки на лбу и поцелуями прогнать боль.
Джем отошел назад. Все произошло слишком быстро. А она так ранима.
Он и сам не знает, что ему нужно. А как Элоиз на это прореагирует? Он задумчиво потер затылок.
Внешне она была спокойной, казалось, она держит себя в руках. Почему же у него возникло такое неудержимое желание защитить ее, закрыть от горьких ветров жизни и сделать все, чтобы ей было хорошо?
Элоиз обхватила себя руками, чтобы успокоиться. Он чувствовал, как ей трудно. Сколько отваги ей потребовалось, чтобы еще раз приехать в аббатство!
Лоренс явно радовался своей неожиданно обретенной дочери. Но Белинде тоже приходится несладко. Нельзя простить ей пощечину, но Джему понятны ее мотивация и ее гнев.
Вероятно, это понимает и Элоиз, потому что она не рассказала об этом инциденте Лоренсу.
Джем взглянул на часы.
— Нам пора возвращаться. Белинда и Пьер, должно быть, уже приехали.
— Да. — Она нервно оглянулась на полки, словно надеясь увидеть там нечто успокаивающее.
— У Белинды было время привыкнуть к мысли о вашем существовании.
Элоиз повернулась и взглянула на него сверкающими карими глазами.
— Вы хотите сказать, что на этот раз она не станет драться со мной?
— Думаю, не станет, — улыбнувшись, согласился Джем.
Он протянул руку, и она взяла ее. Джем поглядел ей в глаза.
— Если только она попробует, я обещаю вмешаться и спасти вас.
— Вы точно это сделаете? — насмешливо хихикнула Элоиз.
— Не сомневайтесь.
Перед дверью он пропустил Элоиз вперед. Она мгновение поколебалась и вошла. Оглядев комнату, остановила взгляд на Белинде. Та сидела в кресле с высокой спинкой — красная и сердитая.
Элоиз гордо подняла голову и выпрямилась. За ней шел Джем, и она ощущала его поддержку.
— Элоиз. — Виконт пошел ей навстречу. — Рад познакомить тебя с моей дочерью Белиндой.
Во взгляде Белинды смешались презрение и страх.
Элоиз почувствовала прилив сил.
Белинде было лет сорок, но в душе она оставалась испуганным подростком, пережившим драму. Ей казалось тогда, что мир вокруг нее рушится.
Мать умирает, отец влюбился в какую-то девицу. Белинда осталась одна. Она была одинока, очень, очень одинока.
Хорошо, что Элоиз не проговорилась отцу, что уже видела Белинду. Во втором телефонном разговоре он выразил надежду, что дочери со временем подружатся, а Элоиз промолчала. Это стало ее тайной.
— Рада видеть вас. — Элоиз с холодной улыбкой протянула руку.
— Здравствуйте. — Белинда ответила рукопожатием, глаза ее странно вспыхнули. Потом выражение лица изменилось. Возникло ощущение, что между ними опустили стальную решетку. — Я помню вашу мать. Вы так похожи на нее.
— Благодарю вас, — ответила Элоиз, понимая, что это вовсе не комплимент.
Лоренс вмешался, привлекая ее внимание к красивому мужчине, стоявшему у камина.
