переставал быть кислым, и тут Клим негромко свистнул откуда-то сверху и сказал:
— Со стороны города приближаются огни, около десятка. Движутся резво. Похоже, гонятся за кем-то.
Женька тут же погасила костёр до полной черноты углей. За моим правым плечом незаметно образовался Тир. Я мотнула головой:
— Пошли посмотрим, — хотелось же мне приключений? Ну вот. Хоть что-то.
Наш отряд рассредоточился по кустам, скрывающим поляну от города. Смотреть, правда, было особо не на что. Ночь и так безлунная, да ещё и небо облаками обложено. Внизу, в долинке — как чёрный пуховый платок бросили. Сплошная темень.
И сквозь эту пуховую темноту, и впрямь, неслось с десяток огней. Похоже на всадников с факелами.
Нет, я всё понимаю — только нафига им факелы? Неудобно же. И всё равно дорогу освещать не успевают — только ж под ноги себе… Или в них какой-то специальный смысл? Или это я со своей колокольни смотрю? Уж магия света хотя бы в бытовом слабеньком варианте у нас была настолько распространена, что воспринималось уже дикостью, если в какой-то семье её не было…
Пока я так свой керосин гоняла, огни вдруг смешались и заметались. Потом кто-то заорал:
— Вон! Вон они!!! К лесу! — и погоня возобновилась с новым упорством.
— Они гонят кого-то маленького, — сказал Сер.
— Лису, может? — предположил кто-то.
— Что, всей толпой — одну лису?
— «Они».
— Ладно — двух?
— Ночью?
Скептиков нашлось достаточно.
— Ну, если они им кур постоянно душат, так могут и всей толпой.
Маленькое тёмное пятнышко, тем временем, развернулось к лесу, аккурат к той тропинке, по которой мы шли, пока не устроились на этой поляне. Чем больше это нечто приближалось к нам, тем больше невнятное чернильное пятно становилось похоже на нечто живое. Всё же тут, наверху, было чуть больше света. Промелькивали ноги. Странно колыхался какой-то горб на спине. Что это вообще такое?
Домчавшись до первого же дерева, тень разрешила мои вопросы. Верхняя часть с глухим «мяк» впечаталась в кору и молнией устремилась вверх. Кошка? А нижняя… мне показалось, что это была собака, вроде таких… по колено, средне-лохматых, морда кирпичом. Их ещё как крысоловов заводили, видела как-то передачу. Сто миллионов лет назад.
Собака оперлась передними лапами о ствол, словно тоже собираясь карабкаться вверх по дереву. Силуэт поплыл… превращаясь в человеческую фигуру. Парень!
Собака-оборотень? Нет, слышала, конечно, о таком, но чтоб терьер? Обычно мономорфы-собаки крупные, типа волкодавов. Или он метаморф? Почему тогда другую форму не выбрал? Сплошные вопросы.
Парень тяжело дышал, но начал взбираться на дерево достаточно бодро. Однако теперь не только мы лучше его видели. И несколько секунд, потраченных на превращение, оказались роковыми. Со стороны подъёма послышался дружный рёв, свистнула близкая стрела. За ней ещё. Оборотень вскрикнул и сорвался на землю.
Из кроны дерева раздался отчаянный крик. Отнюдь не кошачий.
А вот это, господа, уже интересно.
11. А ВОТ И ВЕСЕЛУХА!
ЗОЛОТО
Десяток преследователей был уже рядом. Они спешились, схватили парня и, видимо, связали — было плохо видно в этой сутолоке.
— Ну что, крысёныш? Будешь отпираться? — голос был хриплый, азартный, и, как мне показалось, не вполне трезвый.
— Это нечестно! — закричал сверху девчоночий голос. — Вы его неправильно поймали!
— А ты вообще молчи, шлюха рыжая! — ответил снизу ещё один. Ещё менее трезвый, мда.
— С тобой позже разберёмся! — они загомонили, расписывая, как ловко и здорово разберутся с одной девчонкой, но первого, очевидно, гораздо больше интересовал меркантильный экономический вопрос. Послышалась возня и вскрик, после которого первый снова проревел:
— Где золото?
Оборотень что-то ответил. И это что-то так не понравилось спрашивающему, что мы получили полное неудовольствие наблюдать, как толпа избивает раненого и связанного человека. Видно, конечно, было только тёмную шевелящуюся кучу, зато пыхтение, сопение и удары слышно даже слишком хорошо. Забьют ведь парня…
Я аккуратно потянулась к мутнеющему от боли сознанию. Вот так, дружок. Целительный сон с блокировкой всех неприятных ощущений, это полезно. И кровотечение остановим. И регенерацию потихоньку запустим, тут, конечно, деревяхи от стрел мешают, но с этим мы разберёмся чуть позже…
Они даже не сразу заметили, что объект их настойчивого внимания замолчал и обмяк. Потом некоторое время было условно тихо — только сопение и сосредоточенное копошение. Я добавила им нервозности — отключить дыхание и сердцебиение спящего пациента на минуту-другую — штука далеко не новая. Что, неприятно?
— Сдох, что ли? — с недоумением и даже с обидой (надо ж ты!) спросил кто-то.
— Ах вы, гады! — заверещала девчонка. — Вот вам ваше золото! Подави́тесь!
В ветвях зашуршало, и некий круглый метательный снаряд раскололся о чью-то голову со смачным «хрясь». За ним ещё!
— Звенит? — спросила я у Тиредора. Честное слово, можно было уже спокойно разговаривать, такой там стоял шалман.
— Похоже, — подтвердил он. — Монеты?
Это предположение тотчас же подтвердилось, потому как несколько голосов заорали:
— Золото-о-о!!! Золото-о-о!!!
Однако сцены из мультика про золотую антилопу не случилось. А всё продолжающаяся бомбардировка!
«Снаряды» вылетали один за другим, треск глиняных горшков смешался со звуками встретивших их «тупых и твёрдых предметов»*, свистящим шелестом листьев, воем попавших под эту артиллерию и, кажется, звоном.
*выписка из старого,
милицейского ещё протокола:
'…удар был нанесён тупым
и твёрдым предметом,
возможно, головой…'
Несколько хриплых глоток продолжали кричать и ругаться с разных сторон. Они разбежались и засели за соседними деревьями, опасаясь новых снарядов. Что, не хотят уже, значит, рыжую захватывать?
Вышла из-за туч одна из новоземских лун, и под дубом, вокруг лежащего в целительном сне парня, стало видно целую россыпь тускло отблёскивающих кругляшей, смешанных с глиняными черепками.
Спиной к нам, не замечая нашей засады, за ближайшим стволом (буквально метрах в пяти) сидели трое живописно-расхристанных уродов и препирались: кому попробовать выйти и проверить: есть у неё ещё горшки или уже нечем кидаться.
Фубля.
— Слушайте, что-то я уже насмотрелась на этот спектакль. Коле, прогони их, пожалуйста.
— Как скажете, матушка кельда.
В лесу раздался вой. Тоскливый, протяжный, овладевающий вашим вниманием даже против вашего желания… Вот только что он был вроде бы далеко — и вдруг как-то сразу приблизился. Он гулял под деревьями и перекатывался жутким эхом, от которого по коже бежали холодные мурашки. Пьяные, по-моему, враз протрезвели, и даже в голову ударенные приглушили свои стенания.
— Это ты? — на всякий случай подозрительно спросила я Колегальва.
Наш маг иллюзий только довольно кивнул.
На мгновение повисла тишина — и вдруг тихий смех, сухой, словно крылья мёртвых бабочек. Он рассы́пался, растаял, оставив за собой послевкусие безумия.
И на тропу, с той стороны, откуда мы пришли, вышел волк.
Большой. Нет, огромный. Я вполне могу поверить, что такой волк запросто проглотил бы Шапкину бабусю целиком. Волк смотрел на людей и улыбался.
Хрустнула ветка — там, в чаще, её один! И ещё, дальше — вон светятся глаза.
Первыми не выдержали кони, помчались в разные стороны, дико всхрапывая и прижимая уши. Это словно разморозило людей, и когда первый волк зарычал и бросился вперёд, они уже неслись с холма, отталкивая друг друга и вопя.
Волки, мягко ступая, скрылись за деревьями. Правильно, легенду надо поддерживать!
— Ну что? Никого? — Серегер бодро вышел из наших кустов.
— Ты смотри, — Тир придержал его за плечо, — дамочка ещё нервничает, — и громче: — Девушка, мы бы хотели оказать медицинскую помощь вашему другу. Вы не начнёте швыряться предметами?
Ответом была тишина.
— Ушла, что ли? — негромко спросил Абрам.
— Ну конечно! — Сер усмехнулся. — Сидит, боится.
— Одну минуту, — Коле ткнул пальцем вверх и кивнул Тиредору. — Сейчас.
Сверху раздалось громогласное «БУ!», девчачий взвизг, зашуршали ветки, пару раз «Ау!» и «Ой!», потом «Мяв!», Тир прыгнул вперёд и поймал за шкирку небольшую взъерошенную кошку.
В ветках дуба засветилось несколько фонариков.
— Спасибо, Женя.
Кошка при свете фонарей оказалась полосатой, разных оттенков рыжести.
— Девушка, обещайте мне вести себя прилично, — строго сказал Тир, — и я вас отпущу.
— Мяу! — жалобно ответила кошка.
— Врёт! — тут же припечатала Женька.
Кошка вытаращила зелёные глазищи.
— Я сейчас просто хочу
