я. – Поведение этого мужчины с самого начала говорило о том, что у него имелись некие скрытые мотивы для женитьбы на вашей сестре.
– Он вел себя подло, – сказал мер Урменедж.
– Да, но вопрос в том, где он мог ее похоронить.
– На самом дешевом кладбище, – с горечью ответил мер Урменедж.
– Определенно, это уже кое-что.
И я начал осмотр беднейших кладбищ Квартала Авиаторов. Постепенно я обыскал большую их часть.
Когда я добрался до Ульваненси, то был уверен, что обнаружу ее на муниципальном кладбище, потому что похороны там стоили дешевле всего. Но Анора и его прелаты, пересмотрев свои огромные потрепанные книги, в которые записывали данные об умерших, не смогли найти женщины по имени Инширан. Я обошел кладбище вдоль и поперек, разыскивая нужное надгробие. К счастью, она скончалась сравнительно недавно, и останки еще не могли перенести в катакомбы. Там найти ее было бы уже невозможно.
Но нет, ее могила находилась не на кладбище бедняков. Она была похоронена в Улчорани – очевидно, Авелонар был уверен в том, что никому не придет в голову искать ее здесь.
Доказав, что он ошибался, я почувствовал немалое удовлетворение.
Часть утра я провел в своей холодной конторе за составлением письма меру Урменеджу, в котором информировал его о своем открытии и советовал, как действовать дальше. Это было невеселое занятие, но меня утешало сознание того, что я сделал все возможное и выполнил свою работу. Я написал ему, что он должен переговорить со служителями Святилища Ксайво по поводу эксгумации и вскрытия. Они могли найти свидетельства преступления даже спустя долгое время после смерти. Конечно, результат зависел от того, каким способом Авелонар убил ее – если он действительно это сделал, – и от степени разложения тела. Но попытаться стоило.
Насчет поисков Авелонара у меня не было никаких идей.
Ближе к полудню на пороге появился И’ана Пел-Тенхиор. Он был одет с большим изяществом, на сей раз в темно-зеленый сюртук; его уши украшали серьги с мелкими изумрудами.
Я особенно остро ощутил убожество собственного одеяния. Отложив ручку и бумагу, я спросил:
– Чем мы можем помочь вам, мер Пел-Тенхиор?
Он церемонно поклонился и, подхватив мой официальный тон, ответил:
– Мы пришли для того, чтобы просить вас свидетельствовать от имени умершей Арвене’ан Шелсин. И снова предложить вам нашу помощь.
Я поднялся и с признательностью произнес:
– Тогда пойдемте осматривать ее комнату.
Прогулка по Заброшенному мосту в компании Пел-Тенхиора сильно отличалась от моего предыдущего визита в эти места. Казалось, он был знаком со всеми уличными артистами и философами, с большинством продавцов. Нам пришлось остановиться на несколько минут, пока он торговался с букинистом; предметом торга служил толстый томик в двенадцатую долю листа размером с половину кирпича. Вернувшись, Пел-Тенхиор принялся извиняться, но я видел, как он доволен покупкой, и не мог на него сердиться.
– Это «Полное собрание опер Пел-Терамеда», – сообщил он с таким видом, как будто это все объясняло. Потом рассмеялся и сказал: – Прошу прощения. Пел-Терамед – драматург, живший на юге Бариджана примерно двести лет назад. Когда мой дед со стороны Тенхиоров был мальчишкой, произведения этого автора были популярны в эльфийских городах, поэтому сейчас партитуры его опер можно найти на рынке… – Он помолчал, подыскивая слово. – На огромном рынке старой книги, который существует в Амало – в лавочках букинистов, у торговцев-разносчиков. Но «Полное собрание опер» я увидел лишь сегодня. К сожалению, здесь только либретто, иначе нам понадобилась бы тележка.
– Вы собираетесь поставить одно из его произведений в Алой Опере?
– Вряд ли, – весело ответил он. – Это старомодные оперы с кровавыми сюжетами, где герои клянутся отомстить врагам, стоя над трупами возлюбленных. Но теперь, когда я, наконец, заполучил эту книгу, я попытаюсь адаптировать что-нибудь для современного зрителя. Или просто буду наслаждаться чтением и вспоминать деда – он пересказывал мне сюжеты, когда я был маленьким. Кстати, возможно, именно благодаря ему я решил писать не только музыку, но и либретто. В противном случае мне пришлось бы сочинять музыку для историй других авторов.
– Вы еще выступаете на сцене?
– Я могу петь, – ответил он, – но мне не видать ведущих партий, да и в любом случае по темпераменту я лучше подхожу на роль руководителя.
Он ухмыльнулся, приглашая меня посмеяться над ним, и я, к собственному изумлению, расхохотался.
– Вы недостаточно часто смеетесь, отала, – заметил Пел-Тенхиор. – Это связано с вашим служением?
– Не все прелаты Улиса угрюмы по природе, – ответил я.
– Но вы, значит, по природе угрюмы?
Я замялся. Воспоминания об Эвру нахлынули на меня, и я не мог говорить. Пел-Тенхиор произнес:
– Прошу прощения, отала, мне не следовало об этом спрашивать.
– Это хороший вопрос, – вздохнул я, – просто я не знаю ответа на него.
Он нахмурился, но ничего не сказал.
Я попытался сформулировать ответ так, чтобы не выдать лишней информации о себе.
– Я довольно давно потерял того, кто был мне очень дорог, и до сих пор горюю о нем. Лишь недавно я понял, что мое призвание не умерло вместе с ним. А может быть, я просто отвык смеяться.
– Это очень грустно, – сказал Пел-Тенхиор.
Я пожал плечами и смущенно произнес:
– Это в прошлом.
– Правда? Мне кажется, дело обстоит не совсем так, но я не хочу лезть к вам в душу. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Я в основном болтаю об опере, но для непосвященного это скучно, так что выбирайте предмет для беседы.
– У меня нет таланта вести светские разговоры, – честно признался я.
– Это потому, что у вас не было подходящего собеседника. Вы счастливы здесь, в Амало, или вам хочется вернуться ко двору?
– Я ненавидел жизнь при дворе.
Брови Пел-Тенхиора поползли вверх.
– Вы так откровенны! А почему вы ее ненавидели? Чуть ли не каждый провинциал мечтает попасть в столицу.
– Меня приняли там из милости, – объяснил я. – Эта милость была неохотно оказана и неохотно принята. Кроме того, служба в доме моей родственницы Ксору у любого вызовет отвращение к придворной жизни.
Он искоса взглянул на меня.
– Ходят слухи, что вы не раз беседовали с императором.
– Это верно.
– Какой он? У нас здесь, в провинции, есть только литографии со сценой коронации, а вы знаете, что на них никто не похож на себя.
– Он высокий, примерно как вы, но очень худой. Кожа у него темнее, чем у вас, а глаза очень светлые. Внешне он похож на отца. – Я поразмыслил
