Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
стене папиного любимого мексиканского ресторана. Это натолкнуло меня погуглить легенду.
«Когда отец Исты послал Попоку на войну, коварный шаман, желавший женить на Исте сына, солгал, рассказав ей, что Попока погиб в жестокой битве».
Лита качает головой.
«От ужасной новости Иста погрузилась в печальный сон».
Я закатываю глаза. Я уже знаю, что в легенде Иста умирает.
Я сажусь и взглядом прошу Литу сделать перерыв.
«В самом деле? Просто заснула?»
Лита шикает на меня.
«Когда Попока вернулся, он нашёл Исту под заклятием глубокой печали и сна».
«Нет, правда, разве она не умерла?»
Лита укоризненно на меня смотрит. Это её сказка, как хочет, так и рассказывает.
«Попока перенёс спящую Исту на вершину снежной горы. Он насыпал Исте и себе по кургану и зажёг факел. Попока взбил для Исты снежную подушку и осыпал её красными цветами тюльпанового дерева».
На следующий день, погуглив, я нашла, что Попокатепетль на самом деле вулкан с буквальным названием Науатль – дымящая гора.
Лита хмурится, словно кому-то грозит.
«Огнём и лавой он отпугивает тех, кто осмеливается подойти слишком близко к его любимой. Так он сердится, что поход на войну стоил ему вечной любви. Попока поклялся, что останется с Истой, лёг рядом с ней и тоже спит, защищая свою любимую, пока воинствующие соседи не уладят свои споры без войн и жертв».
Лита смотрит на звёздное небо.
«И до наших дней они лежат рядом друг с другом, ожидая, когда на Земле наступит мир, чтобы проснуться и пожениться. Esto es verdad, y no miento. Como me lo contaron, lo cuento»[24].
Хотя я знаю, что история вымышленная, преданность Попоки своей любимой, который всю жизнь провёл на горе, охраняя Исту, греет мне душу.
Лита своего мнения не скрывала. Она считала, что главы государств должны забыть о своей гордыне и выяснить недоразумения. Но даже в самом конце, с приближающейся кометой, каждый из них думал только о себе. У них было мало времени, но они даже не пытались объединить ресурсы и построить убежище или лишний корабль. Все заботились только о своём. И Иста с Попокой так и не поженились.
Я вижу Попоку и Исту на вершине горы. Иста в белом платье, ветер развевает её длинные чёрные волосы, за ухом у неё тюльпан. Попока держит её за руку и улыбается. Но они всё ждут, ждут и…
Глава тринадцатая
Я зеваю, тру глаза, прогоняя сон, и сажусь.
Зетта-четыре и Рыжий уже одеты и замерли у двери по стойке смирно. Я вылезаю из капсулы. Маленькая светловолосая девочка стоит после Рыжего, оставив между ними пустое пространство. На голове Зетты-четыре аккуратная французская косичка, заплетённая в крендель, как у Канцлера. Даже причёска ребёнка кажется запрограммированной. Я спешу собрать свои пряди и заплести косу, пытаясь скопировать причёску Зетты-четыре.
И Зетта-четыре и Рыжий выглядят намного моложе меня, и я размышляю, может, из-за этого педиатрический ког на меня не подействовал. Может, из-за его плохой работы в моей голове не отпечатались запрограммированные модели поведения. Очевидно, спать слишком долго по утрам ког не учит. Выбившиеся прядки волос вьются, как львиная грива, а крендель не держится на голове, и коса болтается у меня на груди.
Я обуваюсь, у меня дрожат руки. Просто не верится, что я теряю возможность найти родителей. Я вклиниваюсь между детьми, и дверь открывается. Меня обдувает поток дезинфицированного воздуха. Оглядываюсь на Суму, безмятежно плавающую в капсуле, у которой, возможно, сейчас крадут воспоминания о доме и матери.
Я смотрю вперёд, жду, войти могут в любой момент. Стараюсь ровно дышать, как вдруг что-то мягкое тычется мне в руки. Я вздрагиваю и смотрю вниз на уставившегося на меня призрачного мальчика, моложе Хавьера. От улыбки его лицо круглеет, но, как и у других, у этой мини-версии такие же фиолетовые глаза и бледная тонкая кожа.
Мальчишка улыбается во весь рот. А он… смышлёный. У меня плоховато со зрением, но малыш, наверное, проворнее меня – пробирается везде незаметно. Как это я не видела, когда он вошёл?
Он наклоняется к моей руке, трогает её пальцем.
– Вокси!
Услышав голос Канцлера, мы оба вздрагиваем.
– Что ты делаешь? – спрашивает она, входя в комнату.
Вокси наклоняет голову.
– У неё точки на коже. Что это?
Она слегка наклоняется, нависая над ним.
– Тебе сюда нельзя.
Вокси быстро отходит от меня.
– Я только хотел увидеть Зетту, Нила.
Нила поднимает бровь и цокает языком.
Вокси опускает глаза.
– Я хотел сказать, Канцлер, – поправляется он.
– Ну теперь ты их увидел.
Она машет рукой, чтобы он уходил, выбрасывая длинные, как ножницы, пальцы.
Вокси поднимает глаза, и я встречаюсь с ним взглядом. Он улыбается, и я усмехаюсь в ответ, прежде чем понимаю, что творю.
Канцлер поворачивается ко мне, и я быстро снова смотрю вперёд.
На лице её сияет то, что мама называет голливудской улыбкой.
– Зетты, я Канцлер.
Сладкий запах её дыхания так близко, что наполняет мои ноздри.
– Жду, когда вы покажете, чем можете помочь Коллективу. У нас много работы и мало времени.
Канцлер стоит ко мне лицом перед нашей шеренгой и смотрит поверх голов.
– Оставайтесь вместе, как отряд, пока каждый не получит отдельное задание.
Она выходит из спальни в коридор.
– За мной, – зовёт она нас, будто домашних животных.
Мы минуем соседнюю детскую комнату, где в самый первый день я видела ворчливую главную дежурную, суетившуюся около капсулы со светловолосым мальчиком. Идём дальше. В комнатах, где должны быть другие пассажиры в стазисе, видны стены из шестигранных спальных труб, сложенных вместе, как соты.
Канцлер сворачивает в коридор, ведущий в огромный открытый парк.
Я вижу впереди большие окна и вспоминаю, как, впервые его увидев, Хавьер кричал: «Ого!» и прижимал к стеклу ладошки. Вспоминаю дорожки и бассейны, театр и кафетерий на другой стороне. Это напоминало волшебство. Как повезло Коллективу, что они жили на корабле с таким крутым оформлением.
Вместо этого мамина секвойя Гиперион наблюдала за Коллективом так же, как Иста и Попока смотрели на свои народы в ожидании мира.
Мы приближаемся к повороту, ведущему к окнам. Мамина секвойя вот-вот покажется впереди.
Сворачиваем за угол.
Я щурюсь от яркого света. Замедляю шаг, глядя вниз. Горло пересохло.
Центр огромной комнаты абсолютно голый и белый. Я моргаю, думая, что попала в другое место. Парка нет. Кустов и деревьев тоже. Ни сцены, ни театра – ничего. Ни беговой дорожки, ни спортзала – вместо них белые стены. Экраны
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
