только зная, что мы будем на ней.
– Согласен. Я уже переговорил с местной разведкой. Кто сдал, наши или их?
– С нашей стороны о маршруте знали только я, товарищ полковник, майор – руководитель операции. Водители получили информацию о маршруте только перед поездкой
– Сейчас проверяют, где возможна утечка информации.
– Напиши рапорт, изложи факты и своё мнение, потом занесёшь, – приказал полковник, и я вышел из его кабинета.
Писать рапорт, кажется легко, а на самом деле, когда пишешь, перед глазами встают картины реальности. Примерно через час я постучался в дверь, и, войдя, подал рапорт. Полковник пробежал глазами написанное, открыл папку, положил в неё рапорт.
– Что стоишь? Садись. Продолжим разговор, – он замолчал, проведя рукой по лицу, снимая напряжение. – В общем, принимай руководство Егор. Майор погиб во вчерашней стычке.
– Как это?
– Как обычно бывает на войне.
– Где он?
– Его вытащили, вопреки всем правилам оставлять тела убитых, не бросили. Из шестидесяти человек, вас осталось тридцать шесть. Из них раненных пятеро, их отправят домой. Я написал рапорт, скоро придет приказ о твоём назначении, но ты сам понимаешь, что так оно и будет, и нового начальника тебе не пришлют, так что приступай уже сегодня. В ближайшие дни придет пополнение. Теперь ты мой заместитель. Вопросы есть?
– Пока нет, – вздохнул я.
– Именно так, Егор. Звёзды на погоны здесь падают быстро. Сплошной звездопад, жаль, что порой уже мёртвым или их ценой… Но не нам унывать. Иди, вот ключи от его кабинета, размещайся, – он подал мне связку ключей.
Кабинет майора находился рядом. Открыв дверь, я прошёл, сел за стол, осмотрелся и обратил внимание, что бумаг, в общем-то, и не много, да и откуда им взяться, это боевая должность, а не кабинетная и основным рабочим инструментом была не ручка, а автомат. В дверь постучали, без приглашения вошёл особист.
– Пусто, – подтвердил он, осматривая кабинет, – он не часто здесь бывал. Я согласен с полковником, что звёзды здесь падают на погоны быстро. Твоя задача сейчас, выжить и я бы хотел, чтобы ты, как можно меньше думал, что карьерная лестница идет по крови. Фактически это так, но не надо об этом думать. Дома, дослужиться до звания майора, в твоем возрасте невозможно, а здесь война и другие ценности. Пошли, посидим, – предложил он.
Мы вышли из кабинета и расположились в небольшой кофейне недалеко от места базирования. Заказали виски, его продавали не везде, но в этом районе жили европейцы, и виски был. Выпили, не чокаясь, поминая майора.
– В этой стране, здравый смысл, которым мы руководствуемся, не применим, во всяком случае, по отношению к нам. Он рушится по прибытию сюда. Повстанцам мы мешаем, а правительству мы, в общем, тоже нужны до поры, при явном перевесе сил войск правительства, нас вытурят, чтобы не мешали.
Я только хмыкнул.
– Именно так, – продолжил он, – никто из нас не знает, сколько мы здесь пробудем, но каждый хочет, как можно быстрее отсюда уехать, но вот беда, желающих занять наши места, нет.
Я промолчал в ответ. То, что он говорил, было и так ясно. За то время, что я здесь, не знал случая, чтобы отсюда кто-то уехал, только потому, что вышел срок службы. Только раненные.
Мы смотрели на проходящих мимо жителей. Любой из них днем мог быть добропорядочным гражданином, и лояльным к нам, а ночью мог выстрелить в спину, поди-ка, угадай кто, здесь кто. Каждый здесь был занят своим делом, стараясь выжить, и лишь мы сидели и мирно, лениво, смотрели на реальность глазами, в которых была боль потерь. Потерь ради них, и которые были им, наверное, безразличны. А пока мы наслаждались текущим днем.
– Пойдешь расслабиться? – поинтересовался он.
Я отрицательно покачал головой, понимая, что он имеет в виду. При такой жизни, когда не знаешь, увидишь ли завтрашнее утро, мы иногда уходили к местным женщинам. Официально это было запрещено, но всё по умолчанию. Здесь было всё. Вскоре мы расстались.
Через два дня я расписался в приказе о присвоении мне внеочередного звания майора и назначении на новую должность – заместителя главного советника. Мне было двадцать четыре, а я уже майор. «Я следующий» – подумал я про себя, – здесь долго не живут». Выбора у меня не было, и я занялся вновь прибывшим пополнением. Дел было много, их надо было учить воевать и выживать, операции продолжались и в этой кутерьме, кто-то выбывал, кто-то прибывал. Такой вот круговорот личного состава.
Однажды, месяца через четыре после моего назначения, меня вызвал полковник.
– Послезавтра выезжаете на операцию. Всего сто человек. Наших будет двадцать, остальные местные. Руководишь операцией ты. О цели знают только четверо: ты, я, особист и один из штаба правительственных войск. Выявить, где происходит утечка информации о передвижениях, не удалась. Мы решили, что объектов движения будет три. В местном штабе только по одному человеку будут знать объект и маршрут движения, при том, только один. Конечно, начальник штаба знает. Информация будет дана только на обратный путь, чтобы не сорвать операцию. Если будет утечка информации, то мы будем знать от кого. Один человек – один маршрут. Всё просто и старо. Поэтому тебе нужна удача, чтобы твой реальный объект был не готов к встрече. Твой объект – один из лагерей повстанцев, маршрут движения туда и обратно будешь знать только ты из всего состава. В головную машину не садись, после каждой остановки головную машину меняй и сообщай водителю следующую остановку. Да что я тебе объясняю, сам всё знаешь. Арабский знаешь, разберёшься. Вопросы есть?
– Сколько дней на операцию?
– Три дня. Путь не близкий. Сутки туда, сутки обратно, ну, и как получится. Вот карты, иди, изучай.
Последующие сутки я проверял готовность личного состава, изучал карту, обсуждал детали с полковником.
Выдвинулись мы рано утром, пока прохладно и солнце ещё не палило. Всего было пять машин и один БТР. Ехали, как и планировали, меняя головные машины, я пересаживался в другую машину, если головной становилась та, в которой я ехал до этого. Это был простой расчет на выполнение задания, так как план операции знал только я. К концу дня остановились у колодца. Пока доставали воду и пополняли запасы, жители селения, молча, и угрюмо наблюдали за нами. Пить воду из местных колодцев было опасно, она не для наших желудков, воду возили с собой, но всякое бывало, что и она заканчивалась, тогда принимали лекарство.
Двигаясь по пустынной, безлюдной местности, я всё больше ощущал тревогу. Ближе к ночи мы подъехали
