я не уверен, что в данном случае правильно, справедливо и милосердно совпадает…
– Это вообще редко совпадает. Я бы сказал Шнаппсу всю правду. Ты ему не мама, не тренер и не доктор, чтобы решать за него, как ему быть с неверной женой. Всё, Влад, занят я! Пиши отчёт.
И экран погас.
Алекс бросил коммуникатор в кресло, повернулся к сухопарому мужчине с бакенбардами, державшему в руках вешалку с висящим на ней смокингом, и сказал:
– Господин Рольф, давайте вот этот последний вариант, и покончим с этим. В конце концов, смокинг нужен мне на один вечер.
Выражение лица портного не изменилось ни капли, даже бакенбарды не дрогнули, когда он чуть склонил голову и ответил:
– Ваша воля, господин Верещагин, только в талии надо подогнать. И я предложил бы вам красные каммербанд[2] и бабочку, это подчеркнёт вашу мужественность.
Сидевшие в углу Кулиджанов и Никонов залились радостным смехом.
– И что вы ржёте? – поинтересовался Алекс, в данный момент служивший манекеном для ушивания пиджака.
– Во-первых, рассуждения о влиянии цвета галстука на мужественность будут иметь несомненный успех у наших общих знакомых, – весело ответил Никонов. – Во-вторых, лично я радуюсь тому, что исполняю роль охранника и могу обойтись обычной одеждой.
В этот момент Верещагин вынужден был отвлечься от дискуссии, так как булавка воткнулась ему в бок.
Примерки, подгонка, укладывание складок на кушаке и завязывание галстука-бабочки заняли всё резервное время, и в особняк на берегу реки Вюрм трое сыщиков отправились прямо из костюмерной Службы магбезопасности, воспользовавшись служебным экипажем.
Тихий пустой переулок внезапно оказался забит людьми и экипажами, а вход в поместье господина Монтегрифо, та самая калитка, что вчера была прочно заперта для незваных гостей – распахнута настежь.
– Как интересно, – подобрался капитан-лейтенант. – Что-то подсказывает мне, дорогой друг, что идеально сидящий смокинг тебе не пригодится.
– Да?
– Точно. Потому что вон там я вижу коллегу… Посидите-ка тут, ребята, я поговорю.
Кулиджанов выскочил из экипажа и подошёл к калитке. После минутных переговоров его впустили внутрь.
– Что ты об этом думаешь? – спросил Никонов.
– Коктейля не будет, – ответил Алекс, с удовольствием сдирая тщательно расправленную бабочку. – В доме что-то произошло, и, судя по количеству братских ведомств, это не кража десятка яиц и булочки.
– Полагаешь, что-то произошло с хозяином дома? Может, инфаркт? С такими телесами это его поджидало в любую минуту…
– Если б инфаркт или ещё что-то, здесь бы уже было тихо, только следы от кареты магов-медиков бы светились. Нет, друг мой, тут явный криминал. И, говоря откровенно, я бы в него не лез…
– Пошли, – Кулиджанов распахнул двери экипажа. – Посмотрим на место преступления, следственной группе интересно ваше мнение.
– Получается, всё-таки влезем, – меланхолично отметил Верещагин.
Ещё вчера в кабинете было тихо, всё и всех подавляла огромная фигура хозяина. Нынче же в книжных шкафах копались оперативники, они то и дело с негромкими «Ага!» что-то помечали в листах описей; картины висели косо, а портрет самого Маноло Пабло Эстебана и вовсе был снят со стены и обнажал приоткрытую дверцу сейфа. Рыжий длинный секретарь сидел в углу, обхватив голову руками, и ни на какие вопросы не реагировал. Но более всего внимание привлекали белые значки с цифрами, обозначающими улики, и стояли они возле темнеющих на паркете тёмно-красных капель.
– Кровь? – вздёрнул брови Алекс.
– И более того, принадлежит самому господину Монтегрифо, – высокий блондин с холодными голубыми глазами протянул руку и представился: – обер-лейтенант Клаус Зингальт, городская стража Монакума, следственный отдел. А это, – он кивнул в сторону брюнетки, пытавшейся добиться хоть какой-то реакции секретаря, – это коллега из городской магбезопасности, Ульрика Штайн.
Московские гости представились, в разговоре возникла крохотная пауза, и Никонов воспользовался ею, чтобы переспросить:
– Вы успели определить принадлежность крови?
– Да, экспресс-методом, но он редко даёт сбои.
– И каковы ваши предположения, что здесь произошло?
– Видимо, нападение. Судя по расположению капель, Монтегрифо встал из кресла и подошёл к вот этому шкафу, повернулся спиной к гостю, и тот на него напал. С ножом, я думаю. Вот что потом этот напавший сделал с телом, я даже гадать не возьмусь.
– Он точно не мог его вынести, – позволил себе смешок Кулиджанов. – Да и спрятать в доме тоже, просто сил бы не хватило. Испепелил магически?
– Пепла нет. И остаточных следов заклинаний, – покачал головой Зингальт. – Чуть-чуть просматриваются намёки на ментальное воздействие, но такие слабые, что даже непонятно, когда оно было.
– Странно выглядят капли, – негромко сказал Алекс. – Откуда они падали?
– Что ты хочешь сказать? – повернулся к нему капитан-лейтенант.
– Посмотри: вроде бы они расположены цепочкой, будто, скажем, тело несли, и кровь потихоньку капала. Так?
– Ну да.
– Куда несли? В какую сторону ведёт цепочка? Кляксы совершенно круглые, будто кто-то взял пипетку и банку с кровью… – Верещагин посмотрел на Зингальта и добавил: – Это подделка, коллеги. Хорошая, но не отличная. И я могу предположить, что Монтегрифо ушёл сам, по собственной воле, и туда, куда хотел, оставив этого рыжего беднягу, чтобы сбить нас со следа.
– Ла-адно, – протянул обер-лейтенант. – Посмотрим, что криминалисты скажут, у нас есть один спец по следам крови…
– Маг?
– Вода и воздух, самое то. Рыжего мы забираем, поговорим с ним по-свойски, – и холёный блондин неожиданно хищно улыбнулся. – Так, а у вас тут какой интерес, напомните?
– Книга, разумеется, – пожал плечами Кулиджанов, протягиваю коллеге карточку.
– Угу… Метафраст Никейский, значит… Погоди-ка минутку! Ганс! – один из оперативников, роющихся в шкафу, обернулся. – Дай мне список, который секретарь написал.
Трое московских гостей склонились над сколотыми листами, исписанным неровным почерком; концы строк загибались к низу страницы так сильно, что какие-то слова приходилось читать поперёк. Искомое обнаружилось на втором листе, и Никонов с силой ткнул пальцем в строку:
– Вот он!
– Так… Шкаф номер шесть, вторая сверху полка. Посмотрим?
Зингальт ткнул пальцем в высокий старинный книжный шкаф, где за резным стеклом плотно теснились разноцветные корешки:
– Сюда. Та-ак, где тут у нас запирающее заклинание? – положил ладонь на замочную скважину и что-то прошептал.
Замок в ответ прозвенел тоненько, будто колокольчик, и тяжёлая дверца дрогнула. Обер-лейтенант удовлетворённо улыбнулся и протянул руку к толстому тому в тёмно-красном переплёте.
– Перчатки! – раздался полный страдания голос из угла, где маялся рыжий секретарь.
– Да, действительно! – нимало не смутившись, Зингальт вытянул из кармана тонкие белые перчатки, натянул их и взял, наконец, книгу.
Сама собой она раскрылась на середине.
– Никаких пометок нет… – разочарованно протянул Никонов.
– Их и не увидишь просто так, – капитан-лейтенант покосился на рыжего, прикоснулся к странице пальцами и проговорил: – Latia Foina![3]
