делает это сам для себя и в обратной последовательности — сначала заклинание, а потом уже — ритуал.
— Значит, то, что ты со мной делал…
— Да. Это оно и было.
Вспоминая свои ощущения полгода назад, я невольно содрогнулась. Бедные люди. Даже если они были добровольцами. Даже если думали, что готовы к такому…
Но куда сильнее этих печальных мыслей мне не давал покоя один вопрос, ответ на который я и хотела узнать, и боялась этого. Но лучше задать его сейчас, чем потом изводить себя упущенной возможностью.
— Я правильно понимаю, — осторожно начала я, — что ты участвовал в создании умерцев?
— Я их создавал.
Мне стало страшно от этого спокойного, можно даже сказать — показательно безразличного ответа.
— В свое оправдание могу лишь сказать, — добавил Альд, — что на мне был ритуал и начитка заклинания. Пытками занимался не я. А еще — все они были добровольцами, многие — калеками. Мне хотя бы удалось отговорить остальных от идеи проводить через ритуал всех подряд.
— Такое себе оправдание, знаешь ли.
— Знаю. Но это, вместе с пониманием печальной необходимости такой меры на тот момент, позволило мне не сойти с ума самому.
— А вот в этом я бы не была так уверена.
— Я тоже не уверен. Но я предпочитаю так считать.
Подселенец замолчал. А я, глядя на свои подрагивающие скелетированные руки, пыталась понять, почему вдруг меня так задели нелицеприятные факты о прошлом Альда. Как будто я не в курсе, что некромаги в принципе не бывают белыми и пушистыми — работа такая. Как будто я не подозревала, что первые годы после появления Суртаза просто не могли быть настолько светлыми и счастливыми, как их описывают жрецы. Хотя бы потому, что в те времена, если верить рассказам все тех же жрецов, твари шли из порталов почти без остановки, и наш мир тогда выстоял действительно чудом. Которое по большей части состояло из активного вмешательства самого Суртаза и экспериментов его учеников.
— Каким бы чудовищным ни было то, что я делал, — произнес Альд, — тогда это действительно являлось необходимостью. Отчаянные времена требовали отчаянных мер.
— То есть ты не сожалеешь о сделанном?
— О, в моей биографии есть куда более достойные сожаления моменты, — смешок подселенца показался мне каким-то… печально-обреченным. — С моей точки зрения, конечно же. И нет, не расскажу.
Ну вот, я даже подумать об этом не успела. Хотя, хватит мне на сегодня откровений, наверное.
— В общем, что тебе нужно знать об умерце, — в голос Альда снова вернулись менторские нотки, — в прошлом он был не слишком могущественным некромантом, скорее всего — боевым. Поэтому держаться от него стоит подальше, а твоей живой спутнице — особенно. Впрочем, если на твои кости попадет его кровь или слюна — тоже будет не очень приятно.
— Из-за яда?
— Именно.
— Кстати, о…
— Ядовитость умерцев была частью… эксперимента. Мы давно обратили внимание, что твари среднемирья уязвимы к яду своих же сородичей. И получив в свое распоряжение некромантию, попытались этот яд воссоздать. Получилось.
— И при этом не озаботились противоядием?
— Почему же не озаботились? Твоя ведь спутница откуда-то знает, как его готовить, — возразил подселенец. — Просто специфика снадобья такова, что со временем оно теряет свою силу, поэтому впрок его не заготовить.
— Тогда тем более непонятно, почему его сразу не приготовили, если тело ядовитой твари было в крепости…
— У меня этому есть только одно объяснение. Молчание коменданта, помноженное на время, за которое тварь успела разложиться.
— Звучит… самоубийственно.
— У меня есть еще более самоубийственная версия — ядовитая тварь вообще была не в крепости. Коменданта могли ранить за ее пределами. А он об этом не сказал.
Я припомнила бледность сэра Алонта, когда тот сидел на полу в общем зале и управлял ловушками. Тогда я списала это на обычное утомление, да и в целом он был ненамного… серее обычного. И если уже тогда он был отравлен…
— Но… зачем? В смысле, почему комендант молчал о своем ранении?
— Не знаю. Самонадеянность, наверное. Черта, свойственная многим некромантам, подзадержавшимся в этом мире.
— Звучит самокритично.
— Ты даже не подозреваешь, насколько…
— В общем, из твоего рассказа я поняла, что умерец наиболее опасен вблизи, поэтому бить его нужно издалека. Так?
— Так. Еще стоит иметь в виду, что он может быть окружен другой нежитью.
— Замечательно…
— Поэтому искать и убивать его буду я. Это не обсуждается.
— Какая неожиданная забота…
— Если ты воспринимаешь это так, то… Ладно, пусть будет забота, — в голосе подселенца мне послышалось облегчение.
— Своевременное уточнение. Тогда почему ты решил сам этим заняться?
— Потому что это работа, которую нужно было сделать много лет назад.
— То есть ты думаешь, что если мы найдем умерца, то это будет кто-то из сбежавших перед Третьим Вторжением? А как же вторая… партия, как ты выразился?
— Когда выяснилось, что первые умерцы сошли с ума или как-то иначе показали свою нестабильность… Я упокоил всю вторую партию. До последнего умерца. А еще — уничтожил все записи об этом эксперименте. Потом, конечно, я понял, что сделал… глупость. Нужно было просто остановить работу, а затем — спокойно и вдумчиво разобраться в причинах произошедшего. Но Суртаз — свидетель, я тогда поддался эмоциям. Я был в ужасе от того, как быстро возможное спасение обернулось катастрофой.
— А что на это сказал сам Суртаз?
Альд вздохнул.
— Он сказал… Что не ошибается тот, кто ничего не делает. Правда, я так и не понял, касалось это непосредственно эксперимента, его результатов или же моего уничтожения записей обо всем этом. А уточнять… не рискнул.
Что ж, в какой-то степени я это понимала. А еще каким-то внутренним чутьем поняла, что Альд занимался не только ритуальной частью. И улегшийся было страх всколыхнулся снова.
— Думаешь, я просто так говорил о том, что прошлое должно оставаться в прошлом, ведь ты не сможешь его изменить?
Конечно же, я помнила слова о том, что своими нравоучениями подселенец пытался оградить меня от сделанных им когда-то ошибок. И с оглядкой на открывающиеся подробности его биографии, мне стало ясно, что кошмаров у Альда определенно побольше, чем у меня. А реакция на тех же мертварей вместе с тем подсказывала, что не со всеми из них подселенцу удается совладать.
— В общем, когда прибудем на место, я перехвачу контроль. А ты просто наблюдай.
— Ага, расслаблюсь и постараюсь получить удовольствие.
Глупая шутка, да и неуместная в ситуации, когда предстоит охота на смертельно опасную нежить. Похоже, что паршивое чувство юмора подселенца очень даже заразно.
— А теперь
