– Вам, думаю, достаточно известно об эксцентричности членов тайного общества, чтобы понимать, насколько им было бы нежелательно вмешивать в свои дела полицию. Так что выслеживать преступника буду я.
– Почему общество выбрало для этого именно вас? – подозрительно осведомилась девушка.
Гейбриел безучастно улыбнулся.
– Можете, считать, что эта проблема досталась мне по наследству.
– Не понимаю…
– Знаю, миссис Джонс, знаю. К сожалению, для того чтобы вы осознали грозящую вам опасность, мне придется открыть вам один из самых главных секретов тайного общества.
– Не стоит, сэр, уверяю вас.
– У нас с вами нет выбора. Особенно теперь, когда вас зовут миссис Джонс, – возразил Гейбриел, глядя на молодую женщину своими колдовскими глазами. – В конце концов, мы муж и жена. Между нами не должно быть секретов.
Венеции вдруг сделалось трудно дышать. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и выдавить хотя бы слово.
– Сейчас не время демонстрировать свое извращенное чувство юмора, сэр. Хочу услышать объяснения немедленно. Думаю, я это заслужила.
– Отлично! Какя уже сказал, эта проблема досталась мне по наследству.
– Как же так вышло?
Гейбриел начал мерить комнату шагами, остановившись перед двумя фотографиями в рамках на стене. Сначала его внимание привлекла темноволосая женщина, затем он перевел взгляд на портрет высокого здорового мужчины.
– Это ваш отец? – спросил Гейбриел.
– Да. Они с матерью погибли полтора года назад в аварии на железной дороге. Эти снимки сделаны незадолго до их смерти.
– Примите мои соболезнования.
– Спасибо. – Венеция выдержала паузу и спросила: – Так о чем вы говорили?
Гейбриел снова начал ходить по комнате.
– Я уже сказал, что пытаюсь выследить человека, пославшего двух мерзавцев в Аркейн-Хаус.
– Да.
– Но я не сказал, что именно они пытались украсть.
– Полагаю, один из самых ценных экспонатов?
Гейбриел остановился, развернулся и внимательно посмотрел на девушку.
– Самое удивительное во всей этой истории то, что вожделенный экспонат не имеет особой ценности ни с художественной, ни с материальной точки зрения. Речь идет о тяжелом сундуке, которому уже двести лет. Вы, возможно, его вспомните. Крышка отделана золотом. На ней выгравирован текст на латинском языке и растительный орнамент.
Венеция перебрала в памяти все экспонаты из коллекции, которые ей довелось фотографировать. Вспомнить сундук оказалось несложно.
– Я помню его, – отозвалась она. – Вы говорили, что сам он не представляет особой ценности, но вот золотая крышка…
Гейбриел повел плечами.
– Это очень тоненький листок.
Венеция прочистила горло.
– Не обижайтесь, мистер Джонс, но все в мире относительно. В конце концов, золото – это золото. Сундук мог показаться гораздо привлекательным бедному голодному вору, нежели вам и членам тайного общества.
– Если бы ворам нужны были деньги, они бы захотели украсть маленькую шкатулку, инкрустированную драгоценными камнями, а не тяжелый сундук, который с трудом могут поднять двое мужчин.
– Понимаю, к чему вы клоните, – медленно проговорила Венеция. – Наверное, с точки зрения воров, самое ценное находилось внутри сундука?
– Сундук был пуст и открыт. То, что раньше в нем находилось, было украдено еще несколько месяцев назад.
– Простите меня, мистер Джонс, но мне кажется, что у общества большие проблемы с сохранностью экспонатов.
– Должен признать, вещи воруют все больше из-под носа у меня.
Венеция решила проигнорировать эту странную ремарку.
– А что раньше хранилось в сундуке?
– Записная книжка.
– И все?
– Поверьте, я так же обескуражен, как и вы, – проговорил Гейбриел. – Позвольте объяснить вам. Сундук и записная книжка находились в секретной лаборатории знаменитого алхимика, жившего во второй половине семнадцатого века. Алхимик умер в своей келье. В течение двух веков никто не мог отыскать лабораторию. Но недавно ее обнаружили и вскрыли.
– Как же ее нашли? – поинтересовалась девушка.
– Двоим членам общества удалось расшифровать несколько закодированных писем, написанных за несколько дней до того, как он в последний раз удалился в свою лабораторию. В письмах содержались разрозненные ключи и намеки. Их надо было только сложить воедино.
– Это те два члена общества, о которых вы только что говорили? Они раскопали лабораторию? – предположила Венеция.
– Да.
– И в числе этих двоих были вы? – предположила Венеция.
Гейбриел остановился и посмотрел на нее.
– Да, второй – мой двоюродный брат. Мы взялись за это дело, потому что алхимик – наш предок, основатель тайною общества.
– Понятно. Продолжайте.
– Алхимик был уверен, что обладает некими сверхъестественными способностями. Многие годы он потратил на то, чтобы вывести формулу, способную приумножить этот дар. Он был попросту одержим этой идеей. В одном из своих последних писем наш предок упоминает, что уже близок к разгадке. – Гейбриел слегка повел рукой. – Мы с братом думаем, что именно об этом ученый и писал в своем блокноте, который похитили из сундука.
– Ради всего святого, какой человек в здравом уме поверит, что живший двести лет назад алхимик открыл такую формулу?
– Не знаю, – растерялся Гейбриел, – но одно могу сказать наверняка: этот человек готов пойти на убийство ради этой проклятой формулы.
Венецию вновь охватил леденящий страх.
– Кто-то поплатился жизнью за этот блокнот?
– Один из рабочих помогал упаковывать вещи из лаборатории в ящики для транспортировки. Его явно подкупили, чтобы он похитил блокнот и передал кому-то. Вскоре тело его обнаружили в парке. Его зарезали.
Девушка тяжело сглотнула.
– Как ужасно!
– Мы с братом потратили уйму времени, чтобы выяснить, кто же подкупил рабочего и убил, но след потерялся, – продолжал Гейбриел. – А три месяца назад два человека проникли в Аркейн-Хаус в попытке украсть сундук.
– Не понимаю, зачем кому-то понадобилось засылать воров за сундуком, когда блокнот был уже у него в руках?
– Отличный вопрос, миссис Джонс, – сказал Гейбриел. – Я сам пока не знаю на него ответа.
– Что-то много у нас скопилось вопросов без ответов, сэр.
– В самом деле. И я боюсь, что если вскоре ответы не будут найдены, кто-то еще может умереть.
