что Анифа была его, вождь успел досконально изучить ее тело. И приучить. Заставить ее желать его уже не представляло собой никакой проблемы.
Покрывало полетело в сторону. Теперь Анифа оказалась полностью обнаженной, и вождь, раздвинув пошире ее изящные ноги и обхватив ягодицы, подтянул девушку поближе к себе, буквально насаживая еще недостаточно увлажненное лоно на себя.
Слишком короткая прелюдия отозвалась болью и жжением внутри, и Анифа, судорожно вздохнув и закусив губу, тоненько застонала.
Шах-Ран не сильно толкнулся бедрами вперед, из-за чего тело Анифы изогнулось еще сильнее, а сама она вцепилась в ладони мужчины.
— Можешь покричать, — разрешил вождь с довольной улыбкой, — Сдерживаться не обязательно.
— Прошу, не надо, — похолодев, прошептала Анифа испуганно, сразу поняв, чем угрожает ей эта улыбка.
Несколько толчков достаточно растянули внутренние стенки влагалища, и потому вождь стал двигаться — сильно и упруго, доставая головкой до самой матки. И, как не было Анифе плохо, ее тело отозвалось. Сладкое наслаждение частыми уколами пронзило все ее тело, буквально подбросив ее вверх и заставив вскрикнуть — пронзительно и звонко.
Но Шах-Рану хотелось быть еще жестче. Еще грубее. Таким, каким он привык быть. И каким лишь изредка позволял себе быть с таким хрупким и нежным цветочком, как Анифа.
Но вино оказалось слишком крепким, а его количество — несоразмерно. Компания — хорошей и доброй, а атмосфера — располагающей и подкупающей.
Поэтому вождь едва сдерживался от того, чтобы не наброситься на затрепетавшую в его руках девушку, не вгрызться подобно зверю в белеющую на темных шкурах кожу, не сжать и не сломать тонкую шейку, похожую на столбик самого настоящего цветка с круглым и красивым бутоном.
Но больше всего одурял и затуманивал голову ее запах — он пьянил и сводил с ума, а вкупе с той беззащитностью, которую он увидел в первое же мгновение, действительно погружал в безумие.
Прав оказался Рикс. Он помешался на этой девчонке. А пытаясь доказать обратное, решился на эту глупость… Вон как Анифа стушевалась. Как рьяно отталкивается от него, хотя возбуждение от его малейших прикосновений наполнило ее тело, как вино наполняет сосуд.
Сегодня она казалась ему еще прекрасней чем обычно. Может, дело было в вине, а может, в слабом сопротивлении, которое она оказала впервые со дня их знакомства. У девочки был характер. Но она очень хорошо его скрывала. Как и свои мысли, и свое прошлое. В какой-то момент мужчине даже стало интересно, каким образом и при каких обстоятельствах она появилась в стане Горха. И хотя Анифа была очень покорной и смирной, говорила редко и только по делу, а в постели была такой, как ему нравилось — по ситуации послушной или игривой, порывистой или почти целомудренной, Шах-Ран разглядел в ней породу, а не только бедную и беспрекословную рабыню. В империи он насмотрелся на разных людей, в том числе и на высокородных. Была ли она ребенком из благородных кровей? Все могло быть…
Как всегда, ее тело было невероятно сладким и отзывчивым. Мужчина вторгался в него, будто брал штурмом город — быстро, жестко и совершенно неумолимо. Анифа вскрикивала — то от боли, то от удовольствия. Иногда отталкивала его — не сильно, не явно, полунамеком прося его притормозить. А порой сама поддавалась навстречу и изгибалась, соблазнительно закатывая глаза и глубоко выдыхая на стоне. Пока не содрогнулась всем телом, издавая, как он и любил, особенно сильный вопль — протяжный, исступленный, говорящий о пике наслаждения.
Чтобы немного дать прийти рабыне в себя, Шах-Ран вытащил член и перевернул девушку на живот, пристраиваясь сзади, но пока не входя снова. Вместо этого он вложил орган между половинками ягодиц, водя им плавно и медленно и одновременно гладя подрагивающие бока и спину. И случайно ли или нет, оказался напротив Рикса, который мгновенно попал в его поле зрения.
Побратим выглядел возбужденным и слегка взъерошенным. Его взгляд неотрывно смотрел на распластанную на топчане девушку и нисколько не обращал внимания на вождя. Сильный бугор в его штанах сильно натянул ткань и тот машинально поглаживал его, но этого ему явно было мало. В глазах сверкали злость и желание.
А вот Лиша, эта кочевница с довольно высоким статусом и большими планами на свое будущее, следили уже за обоими мужчинами. Ее горячая кровь, в наличии которой Шах-Ран уже успел убедить, взыграла в ней, отражаясь возбужденным блеском и порывисто сжимающими юбку пальцами. Щеки девушки покрылись румянцем, а рот приоткрылся. Но, как и у Рикса, было в ее вожделение что-то злое и даже обидчивое. Вождь не сомневался — она определенно хотела оказаться на месте Анифы. А вместо этого ей приходилось быть просто сторонним наблюдателем.
Мужчина усмехнулся. Мотнул головой в сторону Лиши и сказал побратиму:
— Можешь ее взять, коль невмоготу. Я не против.
Выражение лица кочевницы изменилось мгновенно. На нем отразилось удивление, непонимание и почти детская обида. Но она и дернуться не успела, как в несколько широких шагов Рикс преодолел разделяющее их расстояние, резко схватил ее за волосы и швырнул на колени. Лиша вскрикнула, и даже Анифа протестующе заворчала и зашевелилась, но ладонью Шах-Ран пригвоздил ее к месту, с ухмылкой наблюдая, как быстро побратим выпростает из штанов член и сует его кочевнице в рот. Лиша возмущенно взвизгнула и попыталась отпрянуть, но вождь тут же строго приказал:
— Ублажай моего побратима, девка. Он должен остаться доволен.
Кочевница удивленно и неверяще вытаращила на вождя глаза, и из них мгновенно полились обильным потоком слезы. И все же она послушно открыла рот и беспрекословно приняла член северянина в себя. Ожидаемо поперхнулась — орган оказался хоть и тоньше, чем у Шах-Рана, но длиннее. Лиша протестующе простонала.
— Зубы! — зло прорычал мужчина, несильно хлопнув девушку по щеке, — Зубы убери! Соси давай! Сильнее!
Неприятные хлюпающие звуки оглушили Анифу. Шах-Ран почувствовал, как она вмиг зажалась и затряслась не то от испуга, не то от брезгливости. И мужчина наклонился к ней, прижался грудью к покрывшейся мурашками спине. Стал покрывать прохладную кожу легкими поцелуями и обдавать горячим дыханием, от которого та задрожала уже по другой причине.
— Ты же видишь, он хочет тебя, — проговорил мужчина негромко, — Вряд ли он кончит с ней. Я его знаю. Но тебя он не обидит, цветочек. Я обещаю.
— Не обещай, господин, — неожиданно прошептала Анифа, — Я всего лишь рабыня, и ты волен позволить кому угодно взять меня, если тебе будет угодно…
Эти слова прозвучали искренне, беззлобно и потерянно, но Шах-Ран внезапно пришел в ярость. Хотя
