– Она ела с тобой? О чем вы говорили? – мне нужно было как можно больше узнать о Фалее. Остальное меня не волновало вовсе.
– Да, хоть она и ридганда, но сидела рядом со мной. Только Кали была с нами, - наверное, для нее это было большой честью, но у меня появились новые вопросы.
– Рид-ганда? – переспросила я. – Что это?
– Она же не сертана, как называл ее тот мужчина, что привел нас. Я увидела это сразу, да и Кали обращалась к ней как ридганде.
– Да что такое «ридга́нда», черт подери всю эту землю! – разозлилась я.
– Самый главный в кангана́те – канга́н. Он получает право по рождению. В некоторых канганатах правит женщина, она зовется канга́нда. К ним обращаются "Ваше Сияющее Величие".
– Так, это типа нашего короля и королевства, - тихо проговорила я, стараясь запомнить всю местную иерархию.
– Сын или дочь кангана – эканганы, - продолжала Палия, загибая пальцы, видимо, она знала всю эту свиту на перечёт.
– Те правители, что имеют канганскую кровь – ридганы и ридганды…
– Значит, наша Фалея – родственница короля? – перебила я Палию. Значит это герцоги и графы, если перевести на наш привычный язык.
– Кангана, - поправила меня Палия.
– И какого черта она делает здесь?
– Обычно ридганду отдают замуж в соседние канганаты, чтобы наладить отношения с соседями, но с Фалеей что-то пошло не так, - голос вошедшей Криты заставил меня вздрогнуть. – Я поспешила быстрее сюда. Испугалась, что ты долго не возвращаешься, - она и правда, выглядела растерянной.
– Хорошо, пока никого нет, вы расскажете мне кое-что. Алавия – конганат?
– Да, - обе девушки мотнули головами.
– А все земли. Как они называются? – мне было непонятно – как называется эта земля. Как называется весь этот мир, и есть ли ему вообще название.
– Есть Балия, Есть Хирета, есть Орландия, - девушки перечисляли названия королевств, или как на местном – канганатов, но мне нужно было не это.
– А все вместе? Как это называется вместе?
– Синцерия! – ответили они вместе.
Больше я решила не выспрашивать, чтобы эта информация хоть немного улеглась в голове по полочкам. Жаль, что не было бумаги и карандаша, где я могла бы записывать все, что узнаю. Придется надеяться на свою память.
Весь день мы шатались между комнатами и двором. Мне хотелось снять сапоги, но нож мог пригодиться, а спрятать здесь что-то практически невозможно. Я решила, что ночью попробую выйти одна. Осмотрюсь во дворе, и может быть, найдется какой-то потайной уголок. Ворота были на замках. Фалея ждала открытия «сезона». Думаю, она сделала большие ставки на нас.
Я попросила Палию быть любезной с Фалеей, отвечать на ее вопросы и попробовать что-то спросить. Если разозлится – больше не повторять этого. Палия согласилась, и когда служанка отвела ее на ужин, а нас выгоняли на уличную кухню, я с нетерпением ждала нашей встречи с ней. Мне нужно было больше информации. Страшнее всего было это неведение. Судьба, которую приготовила нам хозяйка заведения, меня совсем не устраивала.
За едой я рассмотрела девушек, служанок и даже пару раз увидела смуглых высоких мужчин, которые носили воду в душевую. Если бы не история, рассказанная о них Критой, то посчитала бы их рабами, как и нас. Да и не выглядели они так свирепо, как я представила себе после рассказа Криты.
Кормили мясом в бульоне, но, к моей большой радости, там был и батат. Может, это совсем другой овощ, но он походил на сладкую картошку. Я ела все, что давали, вымакивала бульон лепешкой до самого дна и просила добавки. Служанки, посмотрев на меня с жалостью, доливали, не спрашивая. Тощие барышни здесь были не в почете. Именно это я и читала во взглядах окружающих меня девушек.
Сейчас меня рассматривали уже не так внимательно. Если вчера и сегодня утром я была редкой диковинкой, то к вечеру я ловила лишь редкие взгляды.
После ужина я снова поторопилась в комнату. Палии не было больше часа. Я запереживала. Крита пыталась отвлечь меня, объясняя, что наша белоснежка – дорогой кусочек и где-где, но рядом с хозяйкой она в полной безопасности.
Остальные девушки не торопились вернуться в комнаты. Жара к вечеру спала и на улице было приятно. Они смеялись негромко, о чем-то перешептывались. Некоторые болтали прямо возле лестницы и из их беседы можно было понять одно – страх перед пустыней они моментально отметают, меняя тему разговора:
– Я никогда не была там, и думала, что меня точно не отправят туда, - тонкий голос говорил чуть «в нос».
– Сколько ты здесь? – спросила ее собеседница с более низким, бархатным тембром.
– Я спуталась, но не меньше восьми лун, - ответила первая.
– Ты видела ту балийку, что привезли вместе с хиреткой? – голос собеседницы сменился на более щебечущий, видимо, она хотела закрыть тему пустыни и перекинулась на самое интересное – на нас с Палией.
– Да, она белая как трава под землей. Фалея водит ее к себе, когда принимает еду. Говорят, что за них заплатили золотом.
– Их-то не отправят в пустыню. Это точно. Такие – большая редкость. Во всей Синцерии их можно пересчитать по пальцам, но я слышала, как Фалея говорила с Кали, и они хотят получить от них детей. Тогда больше не придется покупать новых.
– Но как? – удивленно переспросила девушка, голос которой был как у простуженной.
– Фалея не велит дать им горькой травы, и они понесут. Вот бы увидеть какие у них дети. Они сразу рождаются белыми и темными, или цвет кожи меняется потом?
От подслушанного разговора мне стало страшно и противно одновременно. Так нас планируют оставить на развод, как редких породистых собак?
Палия прервала мои грустные мысли, а Крита, которая слушала разговор на улице вместе со мной, сидела теперь не шелохнувшись.
– Рассказывай. Пока никого нет, Палия. Что она говорила тебе? Почему ты так долго? – нетерпеливо затараторила я шепотом.
– Она, прежде чем начать еду, попросила Кали расплести мои волосы. Потом та причесала меня, и Фалея стояла сзади меня. Она гладила их, переплетала, запускала пальцы мне прямо там, - она протянула руку к затылку и подняла ее вверх по голове.
«Значит, именно эта голова является для нее идеалом» - подумала я. Хорошо. Как нам сказали. У нас есть пара рундин. Судя по всему, это что-то вроде наших недель.
– Ты спрашивала ее о чем-то? Или она? Она спрашивала тебя?
– Да. Она спрашивала есть ли у меня братья. Я сказала, что да. А еще она спросила сколько в Балии девушек, как я.
– И что ты ответила? – с замирающим сердцем спросила я подругу.
– Таких больше нет. Только я продолжаю род снежных балийцев. Очень сложно оставаться без солнца, ведь наши дома постоянно кочуют. Только меня возили в повозке укрытой. Отец должен был отдать меня за сына близкого друга.
