Процессия мысленно перенеслась в Высоту Стекла, чье башенное превосходство было способно на самые мощные магические практики. Плюсом было и то, что многие десятилетия своей жизни Сульфия провела именно в Башне, бденствуя там хранительницей.
Темный брат с красными глазами оглядел всех присутствующих и четким словами произнес: «Пэктус мэктус виола традици. Пэктус трэктус максима трали-кра!». Каждый из четырех так же произнес данное заклинание и встал на золотое острие гексаграммы, оставляя пустым самый верхний луч.
– Нас же пятеро, а лучей шесть, – воскликнул всполошившийся брат, сбивая ход церемонии. – Что будем предпринимать, досточтимый?
– Верх всегда остается пустым, драксель! – Красноглазая темнота заблестела в сумрачном помещении, являя колышущиеся в воздухе прозрачные стены. – Очистите разум, закройте глаза и призывайте. Вы знаете, как это делать, доверьтесь внутреннему движению, оно приведет куда требуется!
Долгие мгновения шелестел лишь полуслышимый ветерок, заставлявший мягко трепетать оранжево-белые лепестки огонька, исходившего от лампад. Запах призрачного дымка проникал в ноздри Назидателей, от чего помутняющее удушье стало медленным кошачьим движением разноситься по Деланию.
В небе над Башней появилась толстая полоска из рассредоточенной мраморной пыли, которая вот-вот должна была проникнуть в золотую пустоту верхнего луча гексаграммы. Зазвучали певческие мотивы стародавних времен, гладь на чаше с радужной водой задрожала, а древняя книга на черном постаменте так и стояла, оставаясь абсолютно недвижимой ни ветрами, ни звуками.
Чувствительной поверхностью пальца главный по призываю стал мысленно листать книгу, стараясь всей душой достигать изящества поэтических строчек. То же самое делали и остальные братья, подчиняясь внутренним движениям интуитивного тока. Через некоторое время подобного внимания в центре гексаграммы появилась Сульфия Аурумис – будущая молва рассредоточенной Красной Мниги, чья печать надолго оставила след в сердцах того великого времени, которое уже безвозвратно ушло. Поэтесса явилась в светлом одеянии, в сияющем серебряном отливе которого мерцала невысказанная еще история о Высоте. Она улыбалась, приветливо осматривая каждого из собравшейся братии.
– Вами произведена красная магия! Я увидела в ваших глазах Розовую Длань и ее художественное достояние меня немало поразило. Мой поток знает зачем вы меня вызвали, и я отвечу сразу: нет. – Сказала Сульфия, продолжая глядеть на процессию с мягкой улыбкой.
Каждый из братии вынул из широких пол рукавов по медному кинжалу и остриями наставил на поэтессу. Она же оставалась совершенно спокойной, лишь лукавый блеск появился в ее глазах. Главный заметил это и обернул свой голос в лиловый шелк:
– Космос существует для народных масс, а Черное Подреберье – для лучших из рода сознательного гения. Тебе ли это не знать, Сульфия! – Говорил Красноглазый, сходя с луча звезды. Он стал медленно приближаться к призванной Матери. Процессию снова огласил его мягкий говор:
– Укол металла – всего лишь сумрак на каменном присутствии. Тебя мы принесем в жертву и отдадим на уничтожение огню, а кровь твою мы возьмем для Вдохновения. Но это случится только в том случае, если ты откажешь нашему достоянию в помощи!
– Mey dahste fjepu that ku kasla laka ja… – Произнесла Поэтесса и растворилась в Стекле. Лишь ее призрачная улыбка еще оставалась некоторое время в гудящем электричеством воздухе.
– Как же еще глупа и наивна ваша сердечная сочность! – Разразилось небо над головами темной братии.
Пространство закрутило Назидателей в плотный жгут, выплевывая их скарб обратно в комнату Розовой Длани. Все были поражены этим внезапным происшествием и крупно дрожали, представляя себя малышами, которых только что обвели вокруг маленьких пальцев. Главарь с красными глазами ошарашено уставился в окно, где далекий лесной массив мерно успокаивал расстроенные нервы. А желтоглазый, гневно сдирая церемониальные одежды только лишь и произнес:
– Мы идем за Нексусом, драксель!
Половина лица пошарил в тумбочке ванной и нашел там пачку дорогих папирос. Наресин слышал настойчивый стук в дверь, но совсем не торопился открывать. Вместо этого зажег спичку и прикурил, обдавая высокий полоток горьковатым цветочно-табачным дымом. Эти сигареты ему подарила оранжская дева-мурена, которая являлась вдохновительницей для всей творческой элиты Черного Подреберья.
Выкурив одну ароматную композицию Нексус подошел-таки к двери из хромового дерева. Он посмотрел на экран сканера, который находился с правой стороны от дверного проема. Сей сканер показывал форму и вид пришедшего гостя.
Наресин, оставшись довольным увиденным, отворил стучащему. На пороге оказалась та самая дева, подарившая ему цветочные сигареты. Она была одета в бирюзовый шелк, а ее темно-фиолетовые волосы были прибраны в зрительный собор Оранжа. Улыбка мурены сошла с ее губ, но лишь на мгновение, через секунду она стянула коричневый рот, и вместо приветствия вымолвила:
– Я вижу тебя покусала синяя мразь.
Повеселевший мужчина счастливо ответил:
– Лилит, душа моя, как хорошо, что ты решила навестить мой уют!
– Все что угодно, лишь бы не видеть твои корявые видео записи по сети. – Сказала дева.
Лилит прошлась по бирюзовому протяжному коридору, осматривая картины современных клочко-облаков. Ее заинтересовала одна грубая абстракция, обрамленная в лимонно-желтое окно и багет из темного дерева. Наресин жидко засеменил, желая угодить своей гостье:
– Это свежая работа, доставленная прямиком из оранжереи Розовой Длани. Мне ее подарил один из Назидателей с желтыми глазами. – Со смешком сказал мужчина, – славные они существа, но больно чешуйчатые временами.
– Это точно, имела я с однажды дела с некоторыми из розовой кожи. Мне чуть было не пришлось расстаться с сумочкой из крокодила треугольной эры, а жемчуга и вовсе как магнитом притянулись к тем сверкающим глазницам. Брр! – Воскликнула Дева-мурена и передернула крупными плечами, которые так маняще обтягивал гладкий шелк.
– Давай я тебе сделаю ванильный чай с лимоном, а ты расскажешь, как твои дела? – Спросил Наресин, раскачивая половиной лица в подобии улыбки.
Он, как всегда, желал остаться с муреной на как можно больший срок, так как эта женщина будила в нем вкус к жизни, который с течением времени все больше сходил на нет.
– Давай, но с сахарозой, ибо я блюду диету, чтобы та держала мои тела в округлых формах. – Ответила Лилит, сжимая свои щеки.
Мужчина прошел на кухню, выполненную в тонах серого и желтого. На стенах красовался незамысловатый геометрический орнамент из скрещенных треугольников с квадратами. Наресин оказался у столика, на котором высилась банка с играющим внутри водяным паром и собственно водой. Сверху столика находились ящички из белого дерева. И парой простых движений крепкие пальцы достали кружки, а из холодильника был вынут лимон, предварительно нарезанный дольками. Наресин обернулся, чтобы посмотреть на гостью, но вместо ее обнаружил на белом кожаном диване морскую мурену, что смешно шлепала о воздух серебристым хвостом.
