ощутишь лютый. Потому возьми уже плащ, подвинься ближе к костру и обработай ногу! Кровью так разит, что мне самому плохо становится!
Пытаюсь сделать так, как он сказал, но… даже пальцем шевельнуть не могу! Словно льдом скована.
— Эй, — отреагировал на едва слышный скулеж с моей стороны псих. — Вот же… демон!
Прилично так выругавшись, псих быстро отложил блокнот и направился ко мне.
Присаживается рядом, щелчком призывая маленькие темно-фиолетовые светящиеся сферы.
Они создают свет. Приглушённый, но все же. А лицо психа все мрачнеет и мрачнеет, пока он оглядывает меня.
— В очередной раз убеждаюсь, что у рода людского и намека на мозги нет. — Положив ладонь на мою грудь, псих растянул губы в усмешке. — Молодец, блаженная. Полное истощение себе заработала. Удивлен, что ещё в сознании остаешься. Хреново, да? Да! Будет тебе уроком.
Какое истощение и может ли псих его убрать?! Спросить бы, да как?!
— Помочь могу, но не буду, слишком много чести, — словно мысли читая, отвечает он. — Но плащом, который ты так любезно выкинула, укрою, хоть и этого делать не стоит.
Стоит ли говорить, что он так и сделал? Развеял сферы, укрыл плащом и ушел обратно к костру рисовать?
«Бесчувственный ублюдок».
К утру, проводя языком по искусанным в кровь губам, подмечаю, что ко мне вновь возвращается способность двигаться. Это не может не радовать, несмотря на едкую острую боль во всем теле, в каждой мышце.
«Но боль, она мне привычна!»
Глава 11
«Живодер! Бесчувственный ублюдок!»— Яростно проклиная психа, кое-как плетусь за ним следом. — «Видит же, что я еле на ногах стою, но продолжает идти! Даже на привал не думает остановиться!»
Меня шатает, тошнит и клонит в сон. А ещё знобит. Словно вот-вот нагрянет температура. А может, она уже присутствует? К сожалению, градусника под рукой нет. А если бы и был, навряд ли найдутся нужные таблетки.
Хреново — одно слово. Желание остановиться, упасть на землю и заснуть становится навязчивой идеей, с которой все труднее и труднее бороться. Ещё раненая нога ноет. Наступать всей стопой — невозможно, потому я хорошо так хромаю. Все же та мазь не панацея. Пусть и помогла «нарастить» мясо, но вот от неприятных ощущений и знатного такого шрама не спасла.
— Привал, ладно? — все же не выдержав, больше жалобно молю в надежде на понимание и сочувствие. — Нет, я правда больше не могу!
— Знаю. — Коротко и лаконично. А голос холодный-холодный. Им можно океаны замораживать.
Псих и не думает останавливаться. Даже не повернулся! Да что там, и шаг не сбавил!
«Урод моральный!»
Злость и бессилие — термоядерная смесь. Она придает силы, заставляя стиснуть зубы и упрямо идти. Хотя целесообразно было бы остановиться и устроить небольшую забастовку.
— И все же ты сам понимаешь, что долго я не продержусь, — спустя минут двадцать вновь заговорила. — Так сильно хочешь меня на руках потаскать?
Он промолчал, делая вид, что меня вовсе не услышал. Тут же на ум приходит одно занимательное предположение — может, обиделся? Ведь с самого вечера после злополучного осмотра он молчал и демонстрационно игнорировал моё присутствие! Одно сказанное слово не в счет.
«Как дева нежная, если это правда». — С губ срывается тихий смешок. А настроение заметно улучшилось, что, в общем-то, никак не сказалось на самом самочувствии. Мне по-прежнему плохо.
Спасение пришло оттуда, откуда совсем не ждали даже в самом страшном сне.
— У-а-аааааа! — не сдержав эмоций, кричу во всю глотку, энергично отпрыгнув в сторону, поближе к психу, когда огромная крыса выбежала к нам навстречу.
Здоровая. Упитанная. С маленькими кроваво-красными глазами, которые в упор смотрят на меня! Она словно больше никого не замечает.
— У-убе-ери её! — запинаясь, тихо молю. Маленькими аккуратными шагами отходя назад.
— Зачем? Я думал, вы вполне себе подружились, пока вместе ночевали под открытым небом. — Псих улыбается. Насмешливо. Предельно довольно. — Ну же, поприветствуй свою новую подругу. Обними, погладь. Вам ещё долго друг друга терпеть. Лучше бы сразу отношения попытались наладить.
Я сглатываю, с большим трудом переваривая свой новый приговор.
— В смысле терпеть?
— В самом таком прямом, блаженная. — На лице парня появилась до безумия милая улыбка. — Она — твой фамильяр. Теперь вы не разлей вода. Вместе до самой гробовой доски. Твоей или её, тут как повезет.
Ещё раз смотрю на свое новое приобретение: черная огромная крыса размером с упитанную овчарку и с длинным розовым хвостом.
— Может, это какая-то ошибка? — с мольбой прошу я. — Не помню, чтобы я ее фамильяром делала!
— То есть встреча всё же была? — С неохотой киваю. — И ты пережила встречу с целой прорвой крысоядов? По-вез-ло, блаженная.
Не отвечаю. Не вижу смысла. По глазам вижу, псих лишь издевается. Он все и так знает. Не может не знать, раз нашел и принес обратно свой плащ мне.
— Я панически боюсь крыс, — совершенно потеряно со скрипом в зубах оповещаю. — Сделать же её фамильяром, у кого-то отвратительное чувство юмора.
— Если ты намекаешь на мою причастность, то ошибаешься, — тут же нахмурился парень. — Пока ты искала приключения, я занимался делами в городе. Да и по возвращении я тебе уже присмотрел фамильяра. Им должна была стать мантикора.
— Так организуй свободное место! — Рукой показываю на притихшую крысу. — Мне она даром не нужна! Как вообще такое могло произойти!
— Блаженная. — Вновь ледяной голос, который заставляет замолкнуть и дышать через раз. Вновь удушающая магия выбралась наружу, давя и подчиняя. — Обзавестись фамильяром можно двумя вариантами: либо провести ритуал, либо это само вмешательство Бога! И если первое ты не могла сделать по определению, то, значит, тут замешано второе! А насчёт убийства, вообще забудь! Мало того, что ваша связь ещё не укреплена, так и при разрыве ударит по волшебному источнику так, что и проклятье получить можно.
Псих даже голос не поднял, а мне почему-то с каждым сказанным словом хотелось все больше слиться с землёй. То ли от страха, то ли от гнева, то ли от дикого смущения.
— Но если ты ещё хочешь убить ее, то вперёд! Останавливать не буду. Всегда было интересно посмотреть на побочный эффект. Все же никогда с ним не сталкивался. Какими бы умалишенными человеческие маги ни были, а на такое извращенное самоубийство ещё никто не решался.
«Убить? Самой?..»— Пришло понимание. Запоздалое.
Растерянно смотрю на все так же замершую крысу. Кроваво-красные глаза смотрят в мои с ожиданием. Будто она понимает каждое сказанное мной слово и ждёт вердикта.
— И чего замерла? — ядовито спрашивает псих, доставая из рюкзака
