Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
ну прости, — Таня тоже спрыгивает с качели. — Просто я волнуюсь за тебя. Волосы дыбом от того, что ты про Руслана и его дружков рассказала. Мы могли и вместе поехать, они ведь звали. Как подумаю… Я бы не решилась по лесу одна ночью бежать. Это ты смелая, Жень, в деревне выросла, а я… просидела детство на восьмом этаже высотки.
— Ладно, — беру её под руку, — не будем об этом. Не случилось, и слава Богу. Пойдём уже на автобус.
Мы идём на остановку, дожидаемся каждая свой автобус, потому что нам теперь в разные стороны. Заняв свободное место, я включаю наушники и устремляю взгляд в окно. Чувствую, что мне намного легче теперь, когда я рассказала Тане правду. Бабушку ещё тяжело обманывать, но её я точно во всю эту ситуацию посвящать не стану. Не хватало ещё ей приступа сердечного, который как пить дать случится, если она всё узнает.
К квартире Германа Васильевича я снова подхожу с какой-то неуверенность, перебираю ключи влажными пальцами, прежде чем вставить их в замок. Особенно после внимательного взгляда женщины, которая как раз выходит из квартиры напротив. Понимаю, что никому ничего не должна объяснять, но даже то, что лучшая подруга подумала, что Герман Васильевич мне… интересен, говорит о том, что люди о людях чаще всего не лучшего мнения.
Первое, что делаю, когда вхожу, это прибираюсь. Ксюша оставила после себя настоящий беспорядок — бумажки от конфет на столе и диване, кружка на столике грязная, ещё одна тарелка от борща, но эту она уже не удосужилась убрать в посудомойку. На диване смятый плед, тапочки валяются, шторы сдвинуты, и окно зияет.
Совсем не хочется, чтобы Герман Васильевич подумал, что это я такая засранка. Он ведь и не в курсе, похоже, что его дочь приходила к нему домой школу прогулять. А пытаться оправдываться я не собираюсь — некрасиво это, да и не привыкла.
Поэтому затягиваю волосы повыше в пучок, переодеваюсь и принимаюсь за уборку. В принципе, это не так много времени занимает. Обращаю внимание, что шторы как-то длинноваты, и не стелятся, как нужно по полу, нужно будет подшить их. С разрешения Германа Васильевича, конечно же.
После уборки мою руки и ставлю себе греться еду. Едва только микроволновка издаёт сигнал, в двери щёлкает замок. Интуитивно я вся подбираюсь и выглядываю в коридор.
— Здравствуй, Женя, ты дома уже?
— Здравствуйте, да, — отвечаю. — Я собралась ужинать, вам подогреть?
— Ешь. Я сам.
Аппетит почему-то пропадает. Мне как-то становится неловко тарахтеть ложкой, пока Герман Васильевич моет руки в раковине в кухне, а потом греет себе еду тоже.
— Как прошёл твой день, Женя? — спрашивает после нескольких ложек борща.
— Нормально. На учёбе была. Но первую пару проспала.
— Ну бывает, — пожимает мощными плечами.
— Вы говорили, что-то узнали про Руслана. Расскажете? — решаюсь спросить.
Герман Васильевич откусывает кусочек от ломтика хлеба и жуёт дольше обычного, даже как-то задумчиво, но всё же произносит:
— Для тебя это значения не имеет, Женя, сам разберусь.
Такой ответ не сильно успокаивает, даже наоборот. Но спорить я не решаюсь.
— Тебе не стоит переживать об этом, Женя. Живи, учись, не думай о плохом. Ничего нового ты о Руслане от меня не узнаешь, он по прежнему мелкий мудак и подонок. И я сказал, что разберусь с этим, так что не бери в свою маленькую головушку.
— Спасибо, — киваю.
Поднимаю глаза от своей тарелки и вдруг замечаю у Германа Васильевича над воротником футболки-поло полосу. Можно было бы подумать, что он натёр кожу или оцарапал, но полоска эта… розовая. Неестественно-розовая как для кожной реакции.
Почему-то от мысли, что на его шее женская губная помада, и вряд ли она туда попала от случайного столкновения где-нибудь в толкучке в автобусе, у меня всё в животе поджимается. Неприятно так, с прохладой.
— Я пойду, заниматься нужно, — говорю странным голосом и, быстро вымыв свою тарелку и убрав её на место в шкафчик, ретируюсь.
Закрывшись в комнате, сжимаю заледеневшие руки.
Почему эта полоска губной помады меня так взволновала? Почему сердце стучит так быстро?
Почему его вчерашний образ — обнажённого в каплях воды, преследует, стоит глаза прикрыть?
А что если… если Таня права?
Мысль эта оглушает буквально. Как обухом. Озаряет ядовитым ослепляющим пламенем.
Потому что… кажется… это правда — Герман Васильевич мне нравится. Как мужчина.
17
Герман
Открываю дверь в машину и сажусь на сиденье. Старая, ещё советская, колымага обиженно скрипит под тяжестью моего зада. Ей на покой бы уже давно, уже изъездилась, а её всё гоняют, бедолагу. Гоняют и чинят, чинят и гоняют.
— Привет, Рыжий, — руку не протягиваю. Им западло с ментами ручкаться, даже с бывшими, а мне западло с такими как Рыжий. Теневая социология, скажем так. Но работать с ним это не мешает. — Рассказывай.
— Привет, начальник, — здоровается по привычке. — Вон та серая мазда, видишь?
Он кивает на припаркованную под навесом на стоянке в третьем ряду тачку. Пижонская — корпус чуть приспущен книзу, колёса подвывернуты, диски модные. На номере растянута чёрная медицинская маска — мелкий гондон не любит оплачивать парковку, видимо.
— Часто тут паркуется? — спрашиваю, зная, что этот Руслан точно не здесь живёт. Район тут неплохой, но не самый модный, насколько мне известно, Фадеев сыночку квартиру в другом жилкомплексе купил.
— Третий раз за десять дней. Тёлка тут у него, похоже. Видел дважды, как он с ней садился и куда-то ездил.
— Фотки?
— Сделал. Скину сейчас, — Рыжий достаёт телефон и отправляет мне в мессенджер несколько фото к тем, что присылал ранее.
На фотографиях этот Руслан с девушкой. Она совсем не такая, как Женя. Высокая, вся тюннингованная, как и тачка засранца. Таких тёлок сразу видно — губищи, сиськи, боевой раскрас. Шмотки тоже соответствующие — яркие, дорогие, всё по стилю.
Видно, либо соска-содержанка, либо цацка из “почти богатых”. Вряд ли он такую тоже на дачу на толпу повезёт, у таких девок чуйка железная, не поведётся она.
Встречаются? Типа отношения?
Женя разительно отличается от этой девушки. Зачем она понадобилась этому выродку, если у него вкус на таких лялек заточен? Захотелось поразвлечься с деревенской простой девчонкой? И таскался же к ней несколько недель, сволочь, обхаживал.
Чувствую, как в жилах нагревается кровь от злости. По долгу службы разных уродов встречать приходилось: и маньяков, и насильников, и по глупости натворивших дел, и получающих кайф от деяний своих. И жертв видел разных: от навсегда сломанных, зашуганных до
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
