хирурги.
Кстати, Татьяна Васильевна сказала, что, вообще-то, это себе каждый сам покупает (ну, кроме тех, кто проходит службу по призыву), и, хитро улыбаясь, добавила, что шевроны для меня сам комбат передал. А мне вновь стало неудобно. Эти мелочи я могла и сама ведь купить, мне просто вчера даже не сказали об этом. Что ж, теперь я точно торчу Руслану больше, чем одну бутылку. К слову, самого Беркута я больше так и не видела, хоть и передвигалась сегодня по части, а идти к нему самой не решилась.
Во-первых, я его всё так же опасаюсь, а во-вторых, кажется, о нас и так слухи уже ходят. И боюсь даже представить, что тут обо мне говорят. Появилась из ниоткуда, и вот уже завтра на службу заступает. Блат — это сейчас прямо самое безобидное слово обо мне. Но насчёт коллектива я, кажется, зря переживаю — ребята, что трудятся в медчасти, вообще ко мне никакого интереса не проявили, а Татьяна Васильевна не перестаёт мне по-доброму улыбаться.
Ну, а теперь самая крутая новость: к нам зашёл замкомбат, и практически в торжественной обстановке вручил мне звёзды на погоны. Отныне я — товарищ лейтенант! Очуметь, да?! Я хотела даже к Беркуту идти сначала с речью, что это уже совсем перебор, но товарищ капитан объяснила, что моя должность не позволяет мне носить звание ниже. Вот так, совсем не напрягаясь, я, волею судьбы, стала в мире армии значимее, чем Андрей.
Конечно, я не могла не постебать его по этому поводу, поэтому, спрятавшись в своём новом кабинете, тут же стала ему звонить.
— Веснушка, за эти последние дни мы общаемся с тобой чаще, чем за последний год! — точно подметил он, отвечая на звонок.
— Я не поняла, ты попутал, что ли? — в шутку возмутилась я, ожидая его реакции.
— Чё?! — изумился Андрей.
— Упал, отжался, чё! Разве так разговаривают с лейтенантом?!
— Да ты ж моя шерстяная! — захохотал он. — Поздравляю! Вот так горбатишься полжизни, а она — день, и уже лейтёха!
— Почему "шерстяная"?! — рассмеялась я в ответ.
— Ну, если у тебя всё так быстро и круто складывается, значит, у тебя длинная и пушистая шерсть, так у нас говорят.
— Шерсть?! — снова засмеялась я, пытаясь выбросить из головы картину самой себя с шерстью на коже.
— Ну да. И шерсть твоя — Беркут.
— Звучит не очень, — усмехнулась я.
— Зато по жизни хорошо, — заметил Андрей. — Поздравляю, товарищ лейтенант! Но домой не приезжай, а то я тут завидую сильно.
— Ваня бы гордился мной? — вырвалось у меня.
Смеяться мы мигом перестали.
— Сонь, — тяжело вздохнул Андрей. — Прекращай, ладно? У тебя начинается новая классная жизнь, отдайся ей! Ты мне сама когда-то говорила, что нужно прощаться уже с прошлым, вот сейчас — твоя очередь.
— Легко сказать, — тоже вздохнула я.
— И нужно сделать. У тебя всё сейчас есть для этого, попробуй. Назад потом не захочется, это я тебе на своём личном опыте говорю.
— Так пробую, иначе бы не приехала сюда, — о своём вчерашнем срыве говорить ему не стану, ведь сегодня жизнь уже не кажется такой ужасной, и я вновь верю в лучшее. Хотя, куда уж лучше? Мне же сегодня ещё и квартиру обещали!
— Ты умница, — подбодрил Андрей.
— Вам спасибо.
— Не, лучше Беркуту, — засмеялся он. — Ну, или Лёхе, я-то ничем и не помогал.
— Моральная помощь иногда важнее. Кстати, что Руслану в благодарность подарить?
— Себя, в костюме медсестры! — не растерялся Андрей.
— Что за пунктик?! Я намекну Юле, чтобы она тебя порадовала.
— Она меня каждый день радует, мы сейчас о тебе.
— Я серьёзно! Подскажи! Какой коньяк? Ну, или не коньяк?
— Соня, не вздумай его поить, — стал вдруг серьёзным Андрей.
— Почему? — испугалась я.
— Он пьяный похлеще Лёхи, там башку сносит напрочь. Я это всего один раз видел, на срочке ещё, но запомню на всю жизнь.
— И за этого мужика вы меня отдать хотели?! — ужаснулась я. — Вы адекватные?!
— Так мужик-то он нормальный. И, вроде, бухать завязал, как Лёха говорит. Я просто предупреждаю.
— Спасибо, что вовремя! Я ведь могла и не спросить! А что он делал такого, что даже на тебя впечатление произвёл? — полюбопытствовала я.
— Веснушка, ничего из того, что тебе нужно знать. У него в прошлом был период, который будет всю оставшуюся жизнь вспоминаться периодически. Такое не забудешь, — тяжело вздохнул Андрей. — А сейчас он не пьёт, так что не ссы. И забудь.
— Он тоже кого-то потерял? — тихо предположила я.
Если это так, то любое его поведение больше не покажется мне странным. Уж мне ли не понимать? Да и не только мне, сам Андрей раньше так чудил, что тоже долго помнить все ещё будем. К счастью, заявление за попытку убийства на него так никто и не написал.
— Много, кого, — мрачно ответил Андрей, пугая меня. Там точно что-то серьёзное.
— А точнее?
— А точнее: не вздумай, говорю, лезть к нему с расспросами, ты поняла? — повысил он голос. — Соня, не напоминай.
— Так ты мне сам расскажи!
В трубке на минуту воцарилось молчание, я слышала только тяжёлые вздохи, и каждая моя новая версия событий, произошедших с Русланом в прошлом, казалась всё страшнее. Может, он совершил массовое убийство, потом отсидел в психушке и растворился в толпе, устроившись армию?! А кулаки постоянно сжимает, потому что я напоминаю его ту, которую он убил, и теперь и мне треснуть хочет?
— Сонь, Беркут — военный до глубины души, — решился, наконец, Андрей. — Даню своего вспомни, ты ведь тоже знаешь последствия психологической боевой травмы? Вот поэтому и ему нельзя пить.
Господи….
— Беркут — это позывной, что ли? — прошептала я, на миг уносясь в далёкое прошлое.
Мне было лет десять-двенадцать, когда мой брат вернулся из командировки седым. В двадцать с небольшим. Помню, как родители радовались, что назад вернулся сам Даня, а не цинковый гроб, а он дико запил. Я боялась своего брата тогда, все боялись. Мы не знали, что с ним делать, так всё было плохо. Даню спасла девушка, она вытащила его и вскоре
