смерти, поэтому он постоянно отправлял меня на «обучение», то есть на участие в различных миссиях, где мне всегда угрожала какая-либо опасность: будь это отравление на пиру, или случайная стрела в бок. Он считал, что я должен доказать своё право быть наставником, постоянно выполняя опасные задания и пытаясь выжить. Главнокомандующий боялся, что я не выдержу, а если я умру, то и настоятелем мне не стать. Но Фун-Джин был непреклонен, он считал, что если мне не удастся выжить, то и настоятелем я буду отвратным, так что лучше уж я умру, чем буду некомпетентен в своей должности, – рассказал Джаван Зоргу.
– Но вы преодолели все преграды и всё-таки стали очень талантливым настоятелем, – заметил Зорг.
– О, я не хотел быть настоятелем, после первого месяца я сбежал из Крепости. Я не знал, куда мне идти. Я был молод и глуп, но одно я знал точно, что никогда не получу то же проклятье, что и Фун-Джин, – сказал Джаван, он долго смотрел в одну точку, явно о чём-то думая.
– Но вы стали настоятелем, почему? – аккуратно поинтересовался Зорг.
– Это проклятие Зорг, – наконец-то ответил Джаван, – я мечтал путешествовать, я хотел изучить мир, а вместо этого я должен сидеть здесь, в этой клетке. Зорг заметил, что голос Джаван изменился, он, как будто, немного дрожал.
– Мне приходится разгребать завалы документов и свитков, отвечать на нескончаемые жалобы и вопросы монтос9, которые даже читать не умеют. На мне постоянно висит тяжёлая ноша заботы о моём народе, мне приходилось принимать ужасные решения: по мановению моей руки умирали монтос, сжигались деревни, пытали людей, я отправлял собственных братьев на смерть! Думаешь я хотел этого, этого проклятия, что так любезно подарил мне Фун-Джин!
Джаван рассвирепел, Зорг никогда ещё не видел, чтобы старый кот был когда-либо так взбешён, но через секунду он уже вернул себе самообладание. Он выпил весь свой чай и налил себе ещё, потом он откашлялся и продолжил:
– Извини меня за мою минутную слабость, Зорг. Так, на чём я остановился? Ах да, – продолжил он, сделав ещё один глоток, – я сбежал из Крепости. Запасов у меня почти что не было, так что питался я только кактусами, не знаю, сколько я бродил в пустыне, но, наконец, набрёл на оазис. Тогда поднялась ужасная песчаная буря. На оазисе, кроме меня, остановился караван. Как мне рассказали путники, на них напали бандиты, они ограбили их, убили их предводителя и ещё нескольких людей, в итоге остались одни женщины, дети да старики. Они были в плачевном состоянии, и я решил помочь им. Я стал их лидером: я распределял ресурсы, ставил им задачи, руководил, а буря всё не кончалась и не кончалась. Наши припасы кончались, и я принял решения прорваться через бурю.
Тут Джаван замолк и посмотрел в окно, он вновь собирался с мыслями. Через минуту он собрался и продолжил:
– Выжила лишь половина, нам удалось дойти до какого-то города, но умерло слишком много людей. Я отдал последние распоряжения, подыскал им жилище, распрощался, а потом вернулся обратно. Если бы я тогда знал больше, я бы не дал никому умереть. Я вернулся обратно, уверенный в том, что моя судьба – быть настоятелем. Мне повезло, Фун-Джин был добр в тот день и приказал пробежать всего двадцать кругов с пудовым валуном вокруг Крепости, – закончил свой рассказ Джаван.
Зорг глотнул чаю, он размышлял над сказанным Джаваном.
– Главнокомандующий сказал мне, что через час мы собираемся в подземелье замка, я переведу надписи на камне перед ним и Джаасом. Ты с Луоном и Раньжи можете пойти вместе со мной и послушать, – предложил Джаван.
– Спасибо вам большое, я, конечно же, приду, но почему вы не позвали Шарла? – спросил Зорг.
– Я думаю, что его уже ничего не разбудит, он выпил полбочки вина, – сказал Джаван, и улыбка промелькнула на его губах.
Через час все уже были в подземелье. В небольшом зале стоял монолит, он гордо красовался в центре. Напротив, него на подушке сидел Джаван. Он рассматривал монолит, перед ним был письменный стол с чернилами и бумагами, чтобы записать всю информацию с монолита. Рядом с ним стояли Главнокомандующий и Джаас. За ними выстроились Луон, Зорг и Раньжи. Все были готовы к началу процесса. Главнокомандующий торжественно отдал приказ Джавану, и тот незамедлительно приступил к прочтению. Настоятель поднялся с подушки и подошёл поближе к монолиту. Его глаза забегали по надписям на древнем камне, он переводил древний текст. И чем больше он пробегал строчек, тем обеспокоенней он становился. Его шерсть встала дыбом, зрачки расширились, а дыхание участилось. Зорг также почувствовал какое-то напряжение от Джавана, который явно был напуган.
– Не…не может быть, – еле слышно промолвил Джаван.
– Настоятель, расскажите, что же там написано? – в приказном тоне спросил Главнокомандующий.
Дрожащим голосом Джаван начал читать:
– Я Джамахар Абертоил, ныне единственный летописец Ливизии, со всей серьёзностью и правдивостью пишу, что Раджи Ватыхаил, которого называют спасителем нашего народа, сам же его и погубил! Я утверждаю, что, когда голокожие пришли в наши земли, мудрая королева Шарджи приняла их как равных граждан Ливизии. Но Раджи невзлюбил голокожих и возжёг пламя ненависти в их сердцах. Добрая королева Шарджи решила примириться с голокожими, но пламя ненависти так было сильно в их сердцах, что они погубили бедную королеву, и началась война. Голокожие смогли одержать победу, используя странный серый металл. Раджи смог задержать врагов, которых сам и создал. Он спрятал последних из нашего рода в сей крепости посреди пустыни. Он назвал себя спасителем, что спас нас от гнева голокожих. И к величайшему моему горю, мои собратья поверили ему, сделали его своим командиром! Вонючий лжец не оставил никого, кто бы мог рассказать о его преступлении, никого, кроме меня! Ливизы отторгли своё старое имя и назвались в честь его, они стали бороться с гневом голокожих, а проклятый тиран теперь восседает на своём кровавом троне и наслаждается своим величием. Я Джамахар Абертоил, не намерен мириться с этим. Последним трудом моей жизни будет этот камень знания, что прольёт свет правды каждому, кто захочет принять её. Я оставлю его здесь, в руинах древнего города Аль Амаджарала, здесь и будет моя могила. И пусть каждый собрат мой, голокожий или иная тварь, что ходит по земле, знает, что Раджи Ватыхаил тиран, убийца, предатель и величайший лжец из всех, кого я видел.»
От этих слов гробовая тишина огласилась в зале, как гонг. Раз и всё: тишина поглотила весь зал. Все
