Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
говорить это тоже симптом прогресса осложнения. Ещё откажут в криолуче. Может кто-то седой вклинится передо мной. У меня-то льгот нет за седину. «Что ж, не прощаемся, Вам позвонят и напомнят как подготовиться к криолучу, до свидания». Я как-то долго копался в гардеробе, меня обогнало несколько человек получивших пальто позже меня. Рука правая долго не лезла в рукав. Лобная пазуха как будто стала тяжелее и клонила меня вправо и вперёд при ходьбе. И рука эта правая висела ниже левой, это я отметил в отражении витрины. И варежка правая плохо сжималась в кулак и плохо разжималась чтобы греть руку. И рука эта правая не очень мёрзла. Слышит ли правое ухо? Рядом грохнулась об асфальт сосуля с крыши. Сосед? Осколки не задели. Меня снежинка простая задела, это ж надо, до самой кости. Слышит ухо, слышит. А где-то внутри прорастает шестигранными щупальцами осложнение.
Декабрьский. Сегодня снег очень красивый. Такой настоящий снег как в детских книжках про зайчиков, бегущих на перегонки за снеговиками, которые бегут за автомобилем Деда Мороза, который везёт мешок. Сказки. Дед Мороз не ездит в автомобиле, он вообще не выходит из ледяной крепости. Его кроме как по снегометру никто не видит. Мешки правда развозят. Поплачет народ, поохает, потом кладут на балкон. Лампадка, узоры на стекле. Гигиенично. Многие делают на лоджиях молельни. Изолируют, утепляют, выставляют наружу крест. Одно время была мода делать греющий провод внутри креста, бороться с сосульками, но сосулек от него было только больше. Много народа под балконами поубивало упавшими под тяжестью льда крестами. Мешки вот не падали. По праздникам все мешки централизованно собирают и замуровывают в лёд на площади, красиво и блестит. Никто уже не копает, не роет. Наверно откопали родину под снегом и стесняются в неё мешки класть. Складывают теперь в ледяные дома. Называется Вечный лёд. Жалко только школьниц, мёрзнущих в почётном карауле. Сегодня очень красивый снег. Не нужно ни пальцем пошевелить. Бесплатная бескорыстная красота. Штор в палате нет, ничто не препятствует обзору. Снег медленно летит вниз попкорноватными комьями, перьями бабушкиных подушек, хлопковыми цветами невест в замедленной съёмке. Мне не видно, что покрывает снег внизу. Скрыл ли он сомнения в чистоте земли? Всё новые слои белизны доказывают и доказывают, что земля чиста. Для чего они это делают? Для чего целый год идёт снег скрывая что-то. Некрасоту земли? Следы того, что наши следы ведут не туда? Что мы ходим по кругу. Или. Что мы просто стоим на месте? Снег, как стирашка школьника пытается исправить какое-то несовершенство, неуклюжесть, небелость того что внизу. А ведь может так статься, что немилость эта совсем крошечная. Непрекрасность малюсенькая и не стоит годами покрывать искрящейся простынёй малую невзрачность нашей земли. Всего-то какое-то недобро небелое. А может там под снегом скрыта страшная правда? Например, что земля наша не наша, а отобрана у соседей. Или что под нами не ухабистая неплодородица, отчего покупаем всё заграницей, а плодозём чернопородный, и мы просто ленивые человечки, не умеющие извлечь лёгкие плоды. Снег падает и сегодня закрывая крышкой тайны. Снег шёл всю мою жизнь. Сегодня очень красивый снег. Он уже попадает на меня сквозь потолок и взбивает моё тонкое больничное одеяло натуральной ватой. Подбивает подушку лебедем, полотенце превращает в махровый халат, тапки в султанские сандалии, утку в скованный льдом «Террор» Франклина, костыли превращает в ковыляющие вдоль стены берёзы. Голова становится шаром с блёстками, перед глазами — выпуклыми окнами — ходят люди, заглядывающие внутрь. Светят мне фонариком и говорят друг с другом как немые. Из звуков только шум падающего снега. Такой, знаете, негромкий шум. Внутри моей головы масло приятно переливается от стенки к стенке, разнося серые блёстки, и они тоже так похожи на снег. Что-то не приезжает каталка на криолуч. Что-то не несут ледяной суп. Снега нападало столько, что я не понимаю открыты ли мои веки. Нет разницы, когда моргаю. В любом положении век я вижу только белый снег.
Она
Была такая старомодная вещь — радовались солнцу. Когда эта женщина, как же её звали. Печаль? Нет, что-то другое, но такое же по смыслу. Что-то библейское. Надежда? Когда радовались просто солнцу, а эта женщина — Надежда — её вовсе не было. Она была не нужна. Она в тот день не пришла. У неё отменили занятие или она уволилась. Она была не нужна, потому что так было, с солнцем и без неё. Было хорошо. Как-то так в старомодные времена было заведено. В стародавние времена была одна вещь, вещица. Можно было стоять на коленках, знаете, прямо на земле. И керамическая пыль от зубов, и стальная пыль от зубов не мешала, не колола кожу. Не было всех этих костей под тобой. Не обязательно солнце, в смысле рассвет. Можно было и на закат радоваться. Закат был старомодный, другой. Не наполовину пустой, когда часть диска всё время заслоняет то дом, то рекламный щит или облако. Как сейчас, как в памяти про вчера, как воспоминание о том, чего не было. Полный был закат. Даже при севшем солнце у тебя в глазах оставался полный жёлтый круг будто ты ещё видишь его сквозь горизонт. А оно укатилось, провалилось, утонуло в земле. Это как смотреть в будущее. Видение. Вернее, в прошлое, солнце же село, а ты всё видишь его как не ушедшее. Или ты видишь уже следующее солнце? В общем были такие штуки старомодные, которые невозможно превзойти. Как превзойти свежий воздух и солнце? Сложно превзойти. Сегодняшняя машина, что провезла мимо меня дождь, разве может она дать свежий воздух. Туда-сюда возят дождь, сколько можно делать работу за природу? Укорачивать дни солнцу и людям, складывать снег, возить дождь. Оставим это природе. Мы же не умеем нормально укорачивать. У нас же короткое это до самого конца, под корень. Так не было раньше. Мы не были добрыми или злыми. Тогда любой каждый мог смотреть на солнце. Это было так давно, мне сложно объяснить. Я преждевременно начал. Следовало бы вспомнить, разобраться, а потом уже… Я жил тогда кажется, кто-то точно жил при этой старой моде. В музее нет. В фотоальбоме нет. Такая дофотоальбомная старомодная. До добра и зла. Дозлодобрая. Чем же мы её заменили? Просто забыли.
Я получал от неё письма, но не был уверен, что именно она их пишет. Не было ни отправителя, ни адресата. То есть я вовсе не уверен,
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
