он прочесть эти речи (дело слушалось при закрытых дверях и в печати содержание речей не появлялось). Ватаци ответил, что с большим интересом прочел бы их. Я вытащил из кармана номер «Освобождения» с речами. И он тут же прочел речи и вернул мне журнал.
С Ватаци мне пришлось впоследствии неоднократно видеться и в Петербурге. Так в начале 1904 года Ватаци приехал в Петербург, будучи назначен членом Комиссии под председательством Харьковского губернатора кн. Оболенского для пересмотра законодательства об евреях. Он по приезде снесся со мной, и мы условились, что он ежедневно будет давать мне список вопросов, которые на следующий день будут обсуждаться в Комиссии, а я буду снабжать его материалом по этим вопросам. Я обратился к помощи Г. Б. Слиозберга и его бывшего помощника, прис. поверенного М. Г. Айзенберга, большого знатока законодательства об евреях и сенатской практики по нему, и мы втроем составляли ежедневно записки, которые я передавал Ватаци.
В качестве курьеза отмечу, что бывший Кишиневский губернатор кн. Урусов в своих вышедших в 1908 г. «Записках Губернатора» писал об еврейской комиссии, членом которой он состоял, что «единственными осведомленными в истории вопроса лицами явились среди нас князь Оболенский, Лопухин (директор Департамента Полиции) и Ватаци; остальные большей частью бродили во тьме, не имея определенного взгляда».
Ватаци о своих беседах со мною рассказывал Виленскому генерал-губернатору, кн. Святополку-Мирскому и предложил мне, когда я буду в следующий раз в Вильне, повидать кн. Святополка-Мирского. В один из моих приездов в Вильну я позвонил в канцелярию ген.-губернатора и попросил о назначении мне времени, когда я смогу быть принятым кн. Святополк-Мирским. Прием мне был назначен на следующий день в 12 час. дня, а утром я прочел в газете об убийстве Плеве. Я позвонил секретарю кн. Святополк-Мирского и высказал предположение, что прием не состоится. Но секретарь сказал мне, что князь в соборе на панихиде, но к 12 часам вернется, что он меня ожидает и никаких распоряжений об отмене моего посещения не сделал.
Когда я явился в назначенное время, кн. Святополк-Мирский сразу же заговорил об убийстве Плеве — событии, которое, по моему впечатлению, не очень его опечалило. Он сказал мне, что, вероятно, на место Плеве будет назначен Витте, который вызван государем из Берлина, где он вел переговоры о торговом договоре. При этом он рассказал, что он получил телеграмму от Витте с просьбой встретить его на вокзале в Вильне и, сев к нему в поезд, поехать с ним до Двинска, и что он это и сделает.
Через некоторое время после этого мне опять пришлось быть в Вильне. Тем временем заместителем Плеве был назначен сам кн. Святополк-Мирский, не успевший, однако, еще покинуть Вильну.
Я опять его посетил и прежде всего поздравил с назначением. Он ответил: «С чем вы меня поздравляете? Я подписал большой вексель, а чем платить буду, ей Богу, не знаю». После некоторой паузы он сказал: «Я думаю поступать по-докторски: русское общество изнервничалось, ему надо дать брому, много брому». Я сказал, что бром болезней не лечит и является лишь паллиативом, и что болезнь России серьезная. Ей бромом не поможешь — здесь нужны хирургические методы лечения... «Будущее покажет», сказал он мне в ответ.
Вступление кн. Святополк-Мирского в должность в обществе и печати было охарактеризовано, как начало «весны». Едва ли не первым публичным выступлением нового министра внутренних дел было интервью, данное им еще в Вильне, представителю американской Associated Press Говарду Томсону, в котором он, между прочим сказал: «...Есть и другие весьма важные задачи внутренней политики, например, еврейский вопрос, который меня сильно интересует. Я внимательно изучил его серьезный характер и знаю, как трудно его разрешить. Недавний манифест Государя Императора расширил их права относительно черты оседлости и права избрать занятия. Однако, положение беднейших классов еще очень тяжелое. Они ограничены правом пребывания в городах и местечках в пределах черты оседлости. Лучшее, что я могу для них сделать, это дать им широкий выбор способа существования и работы».
Как свидетельствует Витте в своих воспоминаниях, этот не имевший прецедента факт, что вновь назначенный министр даже до вступления в должность дал интервью иностранному журналисту, — вызвал крайнее неудовольствие влиятельных придворных кругов.
* * *
По предложению кн. Святополк-Мирского Ватаци был немедленно назначен на должность директора Департамента общих дел Министерства Внутренних Дел. При первой моей встрече с Ватаци в здании Министерства Внутренних Дел на Театральной улице — он сказал мне, что был бы мне благодарен, если бы я доставлял ему номера «Освобождения» по мере их выхода, что я и делал. Он сказал, что, конечно, мог бы получать «Освобождение» через Департамент Полиции, но предпочел бы туда за этим не обращаться.
Забегая вперед, скажу, что Ватаци остался директором Департамента Общих Дел и после оставления кн. Святополк-Мирским в начале 1905 года поста министра внутренних дел. Через некоторое время Ватаци был назначен товарищем министра внутренних дел. Думаю, что он был обязан этим П. А. Столыпину, в карьере которого он сыграл значительную роль. Как Ватаци рассказывал мне еще в бытность Ковенским губернатором, он получил запрос из министерства внутренних дел о том, считает ли он П. А. Столыпина квалифицированным для занятия поста губернатора. Столыпин был Ковенским Предводителем дворянства по назначению, пост, после которого носитель его обычно назначался губернатором. Столыпин чуть ли не 15 лет состоял в этой должности, сказал мне Ватаци, а назначения губернатором не получает, так как все его, Ватаци, предшественники давали на запрос о пригодности Столыпина отрицательный ответ. Он же, Ватаци, не видит основания к такому отношению и ответил на запрос в положительном смысле и думает, что Столыпин скоро назначение в губернаторы получит. Так оно и случилось. Столыпин был назначен Гродненским губернатором. Реакция ковенцев на это назначение лишний раз подтверждает, что «нет пророка в своем отечестве». Видный ковенский еврейский общественный деятель И. Б. Вольф высказал мне свое удивление словами: «какое у нас правительство, если такого человека можно произвести в губернаторы». — Нужно добавить, что Столыпин не был антисемитом и, в частности, хорошо относился к И. Б. Вольфу. В городе с иронией говорили, что Столыпин усердно изучает речи великих ораторов, начиная с Демосфена и Цицерона. Ковенский городской голова Бржозовский, в связи с назначением Столыпина, рассказывал мне, как предшественник Ватаци, Суходольский, в заседаниях всегда провоцировал Столыпина произносить речи, к чему тот был склонен, и этим вызывал улыбки присутствующих. А ведь не может подлежать сомнению, что Столыпин был одним из
