— Подожди, мой Ангел, — взмолился Антонио, — еще одно движение, и я совершенно лишусь разума!
— Значит, в замке наслаждения заточу тебя я.
— Прежде чем ты так предательски нападешь на своего несчастного Антонио, я хотел бы попробовать откупиться.
— Это как же? — заинтересовалась Джаннет.
— Очень просто. Я не подарил тебе кольцо, потому что его еще не успели изготовить. Поэтому я хочу компенсировать свою вину одним маленьким, но очень двусмысленным подарком. — Антонио протянул Джаннет маленькую коробочку.
— Что это? — спросила она.
— Открой и узнаешь.
В коробочке лежала тоненькая золотая цепочка с маленькой подвеской в виде раковины.
— Это чтобы ты никогда не забывала о нашей первой ночи.
— О, Антонио, я так люблю тебя! Как же я могу забыть хоть один миг, когда мы были вместе? — прошептала Джаннет, прижимаясь к нему всем своим молодым и зовущим телом.
Хотя внешний вид Грегори и его машины не произвел на Мадлену сильного впечатления, она решила использовать этого случайно подвернувшегося под руку мужчину, чтобы привести в действие свой план возвращения Антонио. А тот факт, что Грегори, очевидно, близкий к Джаннет человек, облегчало ей задачу.
Уже по дороге к машине Мадлена пустила в ход все свое искусство обольщения. Тяжелый, но ненавязчивый запах ее духов обволакивал Грегори, подавляя его волю. Ее нежные тонкие пальчики с длинными ногтями, покрытыми красным лаком, нежно поглаживали мышцы правой руки спутника. Шелковистые волосы иногда касались его щеки. Низкое кресло в салоне автомобиля позволило продемонстрировать великолепные, будто выточенные ноги. Красное шелковое платье открывало гораздо больше внимательному взгляду. А Грегори был очень внимателен.
В первый раз столь великолепная женщина обратила на него внимание. И было не важно, что она старше как минимум на десять лет, что она — бывшая жена итальяшки, который увел у него самую потрясную девицу, с которой он был когда-либо знаком. Запах незнакомых духов, тело, плавные линии которого так великолепны, сводили его с ума.
Мадлена беззаботно смеялась каждой его шутке, смотрела на него с восхищением. Грегори сам себе стал казаться значительным и весьма привлекательным, если не красивым. Его самолюбию льстило то, что это породистая кошечка обратила на него — дворового безродного кота — свое драгоценное внимание.
Хищница выпустила свои коготки и была готова вцепиться в несчастную жертву, оставалось только найти подходящее место для охоты и выбрать время.
— Грегори, останови, пожалуйста, возле какого-нибудь пляжа. — Просьба сопровождалась ослепительной улыбкой. — Я хотела бы искупаться. Ночь такая жаркая, несмотря на то что уже октябрь.
— У тебя есть с собой купальник?
— Нет. А разве тебя это смущает? Или ты подождешь меня в машине? Мамочка не разрешает мальчику купаться так поздно? Или ты никогда не видел обнаженную женщину?
Ее рука легла на бедро Грегори. Он подумал, что темнота для него благо, — его щеки заливала краска.
— Конечно, видел, я же не сопляк какой-нибудь. Я думал, что ты можешь стесняться меня.
— Спасибо за заботу.
Рука Мадлены все выше двигалась по ноге Грегори. Он счел за благо остановить машину у первого же пляжа, боясь, как бы все не закончилось аварией.
— Тебе нравится это место? — разочарованно спросила Мадлена. — Может, поищем что-нибудь получше?
— Нет, здесь отличное место, поверь мне, я бывал на этих пляжах с младенчества.
— Бедный мальчик, ты никогда не видел хороших пляжей. Я знаю, каким он должен быть. Слушай меня. Есть Лазурный берег во Франции. Там песочек такой мелкий, что отдельные песчинки и не различишь, и горячий, как настоящая итальянская женщина, которая хочет, чтобы ее любили, ласкали, чтобы сходили с ума от желания. — Мадлена резко отодвинулась от Грегори. — Может, все-таки пойдем купаться? Только не выключай фары. Ночь темная, мы можем потеряться.
Она выскользнула из машины, встала в луч света от фары и начала расстегивать пуговицы на платье. Еще никогда Грегори не видел таких совершенных форм, такого потрясающего белья. Не видел, чтобы платье так нежно обнимало сначала грудь, потом бедра, потом лодыжки и, наконец, обессилев, падало на песок. Чтобы кружево так великолепно оттеняло кожу, а затем так мягко падало к платью.
Обнаженная Мадлена, казалось, купалась в лучах света, испускаемых фарами.
— Ну что же ты? Воздух охлаждает мою кожу. Я могу захотеть одеться. — Мадлена призывно улыбнулась.
Грегори больше не мог терпеть. Он выскочил из машины, подбежал к Мадлене заключил ее в объятия.
— Мамочка поможет раздеться своему мальчику. — Цепкие и ловкие пальчики Мадлены потянулись к поясу, расстегнули пуговицу на поясе джинсов и ширинку.
Грегори уже не понимал, ни где он, ни что он делает, ни кто с ним рядом. Он только знал, что хочет эту женщину больше всего на свете.
— О, Грегори, если я попрошу тебя о небольшом одолжении, ты поможешь мне? — Ее пальчики свободно гуляли по его обнаженному животу, иногда — как бы случайно — задевая жесткие волоски внизу живота.
— Да, я сделаю все, чтобы ты ни попросила. — Грегори еле сказал эту фразу, слова застревали у него в горле, легкие не давали ему ни капли кислорода, все тело сейчас, казалось, разорвется на мелкие кусочки.
— Ну и славненько! Ты отличный парень, Грегори, я думаю, мы найдем общий язык.
Губы Мадлены нежно, как бабочки, касались его щек, шеи, плеч. Темнота осенней ночи поглотила Грегори, чтобы потом взметнуть в небеса в фейерверке страсти.
6
Грегори и Мадлена ехали по ночному шоссе в полном молчании. Он никак не мог понять, как допустил, чтобы эта женщина связала его по рукам и ногам.
Мадлена думала о том, как она проучит эту девчонку и вернет себе Антонио. Она была уверена, что после повторной женитьбы сможет удержать его на коротком поводке. Теперь ей оставалось только сделать так, чтобы он разочаровался в своей невесте и принял утешение от нее. А уж опыт по успокоению мужских сердец у Мадлены был немаленький.
— Значит так, Грегори. Я думаю и тебе, и мне свадьба этой сладкой парочки более чем неприятна. А я не привыкла мириться с тем, что мне категорически не нравится. Ты умеешь убирать с дороги тех, кто тебе мешает?
— Ты хочешь отомстить им?
— Месть? Милый мальчик, я не знаю ни этого слова, ни этого чувства. Чтобы уметь ненавидеть, нужно уметь любить. — Мадлена рассмеялась.
— А я-то думал, ты ревнуешь этого итальянца. Ведь он бросил тебя ради Джаннет?
— Нет. Все было не так. А теперь запоминай. Нет ничего глупее ревности. Она лишает способности здраво мыслить. — Мадлену начал раздражать этот теленок, не понимающий элементарных истин.
