Он ведь был совсем еще юн и не знал, что с любовью всегда так. Можно быть на сто процентов уверенным, что чувства прошли и забылись, но хватает всего лишь самого незначительного события, хоть как-то связанного с прошлым и сердце подскакивает к горлу, а желудок сжимает железной рукой и совершенно естественно во рту из-за этого возникает противный металлический привкус.
Элемрос любил своих родителей, а потому и испытывал сейчас все эти противные ощущения.
— …до сих пор не поблагодарил меня за ловко включенную сигнализацию, — голос ткота прорвался наконец в затуманенный нахлынувшими эмоциями мозг Элемроса. — И вообще, зря ты это затеял. Разговоры и все прочее. Когда бежишь с горы, назад оглядываться глупо и даже опасно, нужно смотреть только вперед.
Элемрос промолчал. Автобусная остановка была всего лишь в минуте ходьбы от их дома. Элемрос еще и непроизвольно ускорил шаг, как только вышел из автобуса. Последние несколько метров он почти бежал. Ткот шуршал в траве и больше не пытался втянуть Элемроса в разговор.
Дверь дома была открыта, а Марта сидела в гостиной, по своей привычке ровно выпрямившись и не касаясь безупречно ровной спиной спинки дивана. Увидев брата, она молча показала ему на стул, который стоял напротив нее.
— Я, пожалуй, подожду на улице, — ткот ни с того ни с сего решил проявить деликатность.
С этими словами он исчез за дверью. Элемрос немного потянул время, тщательно и медленно закрывая замки. Сердце понемногу начинало стучать ровнее и к тому моменту, когда он опустился на стул, почти успокоилось.
— Ты видел, — скорее утверждая, чем спрашивая сказала Марта. — Видел табличку, верно?
— Видел, — кивнул Элемрос. — Ты так тщательно оберегала меня от всего, что связано с нашими родителями и вдруг…
— Хорошо, что ты понимаешь, — кивнула Марта. — Что я именно оберегала. Но сегодня все изменилось. Уж не знаю почему, но я вдруг почувствовала, что пришло время рассказать тебе то, что я хотела приберечь до твоего совершеннолетия.
— Я слушаю, — коротко сказал Элемрос.
Марта, немного помолчала, словно собираясь с мыслями. Хотя Элемрос был более чем уверен, что разговор этот сестра продумала от и до. И продумала давно.
— Начну с самого важного. С того, что, несомненно, волнует тебя больше всего. Я не знаю, что случилось с нашими родителями. Не знала тогда и не знаю сейчас. Пока не появится новой информации, я ничего не смогу тебе рассказать об их судьбе. На тот случай если у тебя возникли или возникали сомнения, я продолжаю искать их. И никогда не переставала искать.
Элемрос опустил голову.
— Я думал тебе все равно, — вырвалось у него, прежде чем он успел спохватиться.
Марта снова немного помолчала, прежде чем заговорить.
— Я пресекала все разговоры о них не потому, что равнодушна к их судьбе и не для того, чтобы сделать тебя равнодушным, а просто из-за того, что в жизни всегда нужно сосредотачиваться на самом важном. И для тебя, как для еще не взрослого человека учеба и воспитание важнее, чем поиски, в которых ты все равно ничем не мог бы помочь.
Элемрос мог бы возразить, но не стал, так как не хотел прерывать сестру. Если уж вам начали рассказывать нечто очень важное, сбивать рассказчика не следует. Никогда не знаешь, что заставит его замолчать.
— Что же касается этих зеркал, — продолжала Марта тем временем, — они были подарены музею еще до твоего рождения. Родители хотели показать их тебе тогда, когда ты будешь в состоянии оценить их… но не успели. Это все, что я знаю.
— Не об этом ты хотела поговорить, — Элемрос словно услышал себя со стороны. Сегодня он будто бы говорил не по своей воле. Так бывает, когда находишься в смятении.
— Это… действительно так, — сказала Марта, слегка постукивая носком туфли по ковру. — Мы поговорили о прошлом, теперь о будущем. Ты знаешь, что родители оставили нам солидный счет в банке и это правда, но правда не вся. Археологи они были весьма удачливые, что в применении к этой профессии означает и финансово успешные. После находки в одном нормандском замке потайного подвала с уникальным архивом францисканских монахов, из-за которого передрались крупнейшие музеи мира, состояние нашей семьи утроилось и это было не последнее такое событие. Не буду утомлять тебя подробностями, но, в конце концов, получилось так, что семье Стефано, стараниями нанятых родителями специалистов, стали принадлежать контрольные пакеты акций практически всех предприятий, работающих в этом городе. Не будет сильным преувеличением сказать, что фактически весь этот город является собственностью нашей семьи.
Элемрос сглотнул. Железная рука вернулась и снова начала массировать его желудок. Не то, чтобы он не догадывался о чем-то таком, но это не меняло того факта, что волна нехороших предчувствий захлестнула его с новой силой.
— Когда меня назначили твоим опекуном, — продолжала Марта, — я решила не говорить тебе о всех нюансах семейного бизнеса. И сделав так, чтобы ты ни в чем не нуждался, я все же постаралась, чтобы из тебя вырос достойный молодой человек, не испорченный никакими излишествами.
Элемрос внимательно посмотрел на сестру. Марта едва заметно пошевелилась, но глаз не отвела.
— Мне кажется у меня получилось, — твердо закончила она. — Ты вырос дисциплинированным, насколько это возможно для подростка, неизбалованным и честным.
Теперь наступил черед Элемроса краснеть. Он действительно не врал сестре. Никогда. Но сейчас он и не говорил ей всей правды, а это уже почти ложь
— Вот, почему я думаю, что со временем, — продолжала Марта, — воля наших родителей сможет быть исполнена мною с чистой совестью.
— О чем ты? — помотал головой Элемрос.
— По завещанию, — Марта подняла голову еще выше, — все имущество семьи Стефано переходит в твою собственность… Как только тебе исполнится 18 лет, и я перестану быть твоим опекуном… думаю не будет большим преувеличением сказать, что после твоего восемнадцатого дня рождения весь этот город, как и вся корпорация Стефано, будет принадлежать тебе. А до той поры, думаю стоит продолжить работать над своим образованием и сосредоточиться исключительно на этом, не распыляясь на всякие пустяки и фантазии, чтобы наследие наших родителей попало в надежные руки.
Сестра слегка отвернулась, дав понять, что разговор
