в тренажёрном зале улыбается – все сосредоточенно качают пресс, бицепсы, трицепсы, не глядя друг на друга. А как бегут – куда она смотрит – на километраж, конечно же – хоть святых выноси…
Здесь в группе тай чи все товарищи, если можно так выразиться, по счастью. Люди улыбаются, смеются, если не получается, смеются, если получается. Учитель учит: ты не просто делаешь большой круг руками – ты касаешься ими Неба и Земли. Ты не просто двигаешься медленно на полусогнутых – ты олицетворяешь стиль воды – занять низшую из возможных позицию – буквально растечься по Земле…
Ну а я среди них в группе – это вообще прикол для всех, как я догадываюсь, так как совмещаю эти оба товарищества. С сосредоточенной суровой мордой выделываю забавные пассы обезьяны, тигра и прочее. Ну, а мне тоже прикольно, да и не привыкать…
Кого в группе только нет:
– и буддийский монах со стажем, какая же у него улыбка – с этим не поспоришь…
– и профессиональная конфуистка, когда она все свои пассы и прыжки выделывает в шаге от тебя – так и веет, какая же это сила и гармония в таком хрупком существе…
– и пожилая жена вице – президента ун-та, профессорша бог знает каких наук – терпеливо показывает мне завораживающие пассы руками моющего лошадь. Вот уж здесь проявилось, кто же в группе тупее всех тупых…
Но ничего, ничего, я ещё иногда очень и очень, если аккуратно прислонить к тёплой стеночке, правда, кто проверит, найдутся ли желающие?
Памяти Кости Воляка
Легче гусиного пуха
Жизнь улетает:
Воспоминания мозаичны и, как их не "встряхивай", выстраиваются в причудливые узоры с одним и тем же общим замыслом.
Мудрость проявляет себя во множестве ипостасей, играет, искрится и – остается сама собой. Это о Косте.
Рядом с ним оживают и наполняются звучанием вечные и не очень, затертые и забытые истины.
Кратчайшее расстояние между
двумя точками есть прямая.
Евклид. Геометрия.
Это введенное им непреложное правило администрирования, руководства и научного менеджмента. Здесь Косте не было равных.
Он умел прорывать лабиринт, казалось бы, непроходимых бюрократических тупиков неожиданным и простым решением. В течение
многих лет он заставлял коллег вновь и вновь в изумлении разводить руками: "…Это же надо! Кто бы мог подумать!…".
Совершай дела как жертву,
Предоставь божественному
позаботиться о результате.
Бхагаватгида.
Перевод Б.Л.Смирнова.
Принцип "сделал и забыл", им исповедовавшийся, с одной стороны, лишал "дела" их монументальной значительности и
привязанности к ним, а с другой – приводил к поразительной работоспособности. Пустое дело было затевать с ним разговор в
сослагательном наклонении, в духе Манилова, о том, что "хорошо бы построить мост над прудом с беседкой для уединенных
размышлений", или обсуждать с ним успехи и неудачи других. Он говорил: "Разберись со своими прожектами, а результаты – твои и
чужие – сами о себе позаботятся". После ухода Кости коллеги были ошеломлены множеством направлений работы, которыми он
занимался. Все происходило незаметно, как само собой разумеющееся, без видимых усилий. Научная, редакторская,
административная, управленческая деятельность, и этот список можно развивать и дополнять.
Иллюзии лгут. Цвета разделяют.
Даже делимые – неразделимы.
Вигьян Бхайрава Тантра. Книга Тайн.
Перевод В.И.Нелина.
Для него все проявленное проникнуто духовностью и единением воспринимаемого и воспринимающего. Наиболее шокирующим
являлось отличие восприятия Науки от общепринятой концепции научной деятельности как служения великой цели познания мира.
Субъективность естественна в гуманитарных науках, в физических – довольно чудна и кажется невероятной в чистой математике.
Умение потрогать результат "на ощупь", буквально на уровне сенсорного восприятия, и способность предвосхитить витающую в
воздухе идею признается всеми товарищами Кости по научному цеху. Он никак не выделял Науку в особо почитаемую часть единой
духовности. И с редким упорством отстаивал абсолютную применимость всех законов Знания к Науке, которая составляет не малую,
но "равную" его долю. Чрезвычайно язвительно относился к героическому пафосу "жрецов науки", покоряющих "Эвересты" знаний и
готовых делить неразделимое на высокую, среднюю и низшую части.
Играй, божественная, забавляйся!
Вселенная – пустая скорлупа,
Где разум твой резвится беспредельно.
Неведеньем окутана мудрость,
оно людей ослепляет.
Вигьяна Бхайрава Тантра. Книга тайн.
Перевод В.И.Нелина.
Измерение игры, вносимое Костей в самые серьезные и "судьбоносные" научные и административные проекты, оказывало хороший
терапевтический эффект и охлаждало воспаленное воображение. Сама жизнь прекрасно ассистировала ему, густо сдабривая
реализацию любого замысла массой непрогнозируемых "вредных и обидных" деталей. С другой стороны, прекрасное знание
существующих реалий позволяло ему с легкостью браться за осуществление, казалось бы, фантастических идей и претворять их в
жизнь.
Нельзя быть настоящим математиком,
не будучи немного поэтом.
К.Вейерштрасс
Вспоминать о Косте нельзя без так любимых им стихов древних восточных мастеров:
Все приходяще
Будто лепесток
Упавший с розы
На исходе ночи Иду и иду,
А сколько еще
Идти, да идти
По летним полям.
Бусон.
Перевод Т. Соколовой-Дерюгиной
Зимний сумрак.
Распахнуты двери мои
В бесконечность:
Японская поэзия хайку XVI – XVII вв.
Перевод Дм. Серебрякова
Костя, как замечательный рассказчик, обладал в совершенстве искусством поймать мгновение "за хвост". Он наслаждался красотой
и точностью образов, неожиданными сменами ракурса и "печальным очарованием вещей", пропитывающим шедевры японской
лирики.
Первая командировка в Японию в начале 90-х годов произвела на него неизгладимое впечатление. Он вернулся в середине лета,
когда его семья была в отъезде, и обрушил "водопад" эмоций на меня. Вот уж поистине, ищущий да обрящет. Как оказалось, Костя
разыскал и проник в святая святых древней культуры – храмы и монастыри, неизвестные даже большинству местных жителей.
Исконный дзенский дух, по его словам, все еще жив в этих островках древней традиции, оберегаемый от наступающей
технократической эпохи. Он сожалел об одном: столько всего и не с кем поделиться.
Одиночество сияющим клинком
Рассекает душу
В холодном мерцании звезд.
Японская поэзия хайку XVI – XVII вв.
Перевод Дм. Серебрякова.
Новое прочтение древней поэзии пришло после командировки в Северную Корею. Корейские ученые организовали для нас
однодневное восхождение в горы, со множеством
