там офицеры и унтеры смогли сплотить вокруг себя людей и удержать отдельные участи линии обороны. С неожиданной стороны проявил себя Семеняка, который вместе с командиром пятиреченцев Демьяницей защищал штабной блиндаж и сумел взять в плен какого-то лоялистского уполномоченного.
А за лесом, откуда лупили по нам бомбометные батареи, урчало и грохотало. Слышались звуки разрывов и пулеметных очередей. Лоялисты постепенно откатывались от наших окопов, испуганные происходящим в своем тылу, отстреливаясь и не давая нам высовываться и перейти в контратаку. Не больно-то и хотелось — я видел как на поле выкатился давешний колесно-гусеничный броневик, а следом за ним — еще и еще!
Отступающие от окопов синемундирные пехотинцы выстраивались за броневиками, готовясь к новой атаке. Я себе слабо представлял, что мы можем противопоставить технике противника, даже бутылок с зажигательной смесью было раз-два и обчелся…
Но окопы были очищены от неприятеля, и мы начали помогать раненым и считать убитых, а в лесу что-то загрохотало особенно сильно, и рация у Стеценко зашипела и выдала:
— Говорит «Коробочка»! Бомбометы уничтожены, имею повреждения! Прорываюсь к вашим позициям, прикройте огнем, тут полно синемундирной пехоты!
— Вас понял, сделаем все возможное! Будьте внимательны — на поле легкая бронетехника!
Из рации раздался смешок, и «Коробочка» произнес:
— Разберемся!
Я не очень-то представлял себе, что это за чудо-юдо — сверхтяжелый панцер, но надежда была только на них — броневики разнесли бы нас в клочья. А «Коробочка» надеялся на нас — бутылки с зажигательной смесью, или связка противотанковых гранат — одинаково серьезная проблема для броневика и для панцера… Так что я заорал во всю глотку:
— Огонь по готовности! Прикрываем панцеры!!!
Вряд ли кто-то вообще понял, какие-такие панцеры и от какой стороны их нужно прикрывать, там и сям над окопами стали появляться головы моих бойцов и руки, сжимающие цевье оружия.
Ударили с флангов пулеметы, захлопали винтовочные выстрелы, заставляя лоялистов прятаться за броней своей техники и залегать. Я краем глаза увидел, как закачались верхушки лесных деревьев, там, у подножия высоток. А потом деревья стали падать — одно за другим, с треском, грохотом… Зеленые кроны наваливались одна на другую, ломая ветки и обрушиваясь на землю.
К треску ломающихся деревьев добавился грохот разрывов. Лоялисты лупили по лесу из всего, что у них было.
Рация снова зашипела:
— Говорит «Коробочка», по мне пристрелялись. Иду с максимальной скоростью…
Я ожидал танковую роту, полдюжины или даже больше бронированных машин, но…
Из лесу вырвалось нечто огромное, черное, выпускающее клубы дыма и плюющееся снарядами и пулеметными очередями. Величиной с двухэтажный дом, стальное чудовище с тремя орудийными башнями и торчащими во все стороны стволами пулеметов — это было жуткое зрелище.
Приводимые в действие мощными механизмами, завращались башни, выбирая цели. Две боковые были явно поменьше, там стояли трехдюймовые орудия — гавкнули почти одновременно, один снаряд попал прямо под башню броневику, второй — в скопление пехоты… Огромная, угловатая основная башня медленно повернулась, грандиозного калибра орудие выбрало себе жертву — броневик с командирской антенной рации.
Лоялистский экипаж заметил угрозу и попытался совершить маневр уклонения — но поздно. Гигантский сноп пламени вырвался из ствола орудия и броневик скрылся в огне разрыва. Над полем боя что-то пролетело и воткнулось в землю недалеко от наших окопов — башня броневика?
Лязгая траками, панцер пополз по полю, наматывая на гусеницы залегшую пехоту и расстреливая ее из пулеметов. Башня снова завращались, выискивая цели…
Те лоялисты, которые еще остались на поле, бросились в разные стороны, мы палили по ним из винтовок и пулеметов. Пара оставшихся вражеских броневиков виляя, пыталась покинуть место битвы. Вдруг по обеим сторонам панцера прогремели взрывы, потом еще и еще… Машина закрутилась на месте, разматывая гигантскую гусеницу по полю. Следующий снаряд попал в одну из двух вспомогательных башен, ствол орудия неестественно выгнулся, а из рации раздалась ругань, а потом бодрый голос произнёс:
— Выручайте «Коробочку», пехота. В овраге слева, у разлапистого дерева — противотанковая пушка. Мы не можем ее достать. Угол наклона орудий не позволяет, мертвая зона. Она нас доканает, ребята…
Я оглядел своих бойцов и вздохнул.
Усталые, тяжело дышащие, раненые… У меня самого — непонятно что с левым плечом, какой-то ретивый лоялист достал-таки меня штыком, когда драпал из окопов. В горячке боя — не заметил, а теперь, поди ж ты, болит!
— Выручим?
Хмуро кивнул Перец, Вишневецкий выдернул из земли палаш, Семеняка клацнул затвором винтовки, а пятиреченский унтер-офицер Демьяница ответил за всех:
— Если бы не эта «Коробочка», лоялисты бы уже вешали нас за ноги…
Я приподнялся, выглянул из окопа: противотанковая пушка была не видна, но огонь вела прицельный, уже два снаряда срикошетили от вороненой брони панцера, зарываясь в землю и поднимая в воздух столбы пыли и песка.
— Ура, что ли?
— Ура-а-а-а-а!!!
Сломя голову мы помчались по склону к орудию в овраге, рассыпаясь в цепь, и петляя по полю, следом из окопов стали выпрыгивать еще солдаты, принявшие наш порыв за контратаку.
Они стреляли вслед убегающим лоялистам, спускались к подножию высоток и стреляли снова.
Орудийный расчет заметил новую угрозу — нас, и ствол стал поворачиваться в нашу сторону, а обслуга замельтешила, меняя тип боеприпаса.
Я бежал огромными шагами, легкие горели, наполненные холодным осенним воздухом, в ушах стучала кровь. До орудия оставалось метров двадцать, когда мне показалось, что время замедлилось, и я в деталях увидел руку человека в синем мундире, который дергал за веревку, приводя в действие ударно-спусковой механизм, разгорающееся внутри ствола пламя, и снаряд, летящий мне на встречу, разрывая воздух и завывая на все лады…
За спиной рвануло, а синемундирные лоялисты уже поняли, что не успеют выстрелить второй раз и схватились за винтовки.
Мы стреляли в ответ на бегу, с меня сбило выстрелом фуражку, но оставалось десять, пять, три шага — мы сшиблись с артиллеристами и через какие-то несколько секунд орудие было нашим.
— Взяли! Занять оборону бойцы, разворачивайте орудие! Вахмистр! За мной!
Пока Вишневецкий командовал, мы с Перцем побежали к «Коробочке». Стоит отдать должное лоялистским артиллеристам: последний выстрел был на редкость удачным — на месте смотровой щели зияла внушительная вмятина.
Мы взобрались по специальным скобам на броню, и я постучал рукояткой револьвера в люк основной башни.
— Есть кто живой?
Послышалось шевеление, потом лязгнули запоры люка. Крышка откинулась и чумазая рожа в танкистском шлеме неестественно громко заорала:
— Командира примите, «хаки»!
Мы с вахмистром вытащили на броню молодого парня в сером комбинезоне, с погонами ротмистра. Из ушей и носа
