– Ну и зря. Я знаю вас слишком хорошо, чтоб не понять: вы положили на нее глаз. И потом – я сам ее видел.
– Как же вам это удалось? – Боль немного улеглась, и Росс вздохнул полной грудью. – Я вам ее не представлял, а когда она приходила сюда с Латимером, вас не было.
– У меня свои способы. Миссис Барстоу – она домоправительница леди Эстер и весьма приятная особа, – так вот, миссис Барстоу неплохо заваривает чай.
– Ни слова больше! – воскликнул Росс. – Вы проникли к нашим соседям с целью шпионажа. Но не оправдывайтесь – я и сам хорош. Боюсь, я глубоко оскорбил мисс Мор. Если бы она не была так озабочена состоянием их дел, то я пробкой вылетел бы из их дома. Ой!
– Ничего, ничего! – сказал Дженнингс, сменив повязку на лбу Росса. – Вы что-нибудь узнали насчет нападения на молодую леди?
– Увы, нет. Хотя я убежден, что это могут быть именно те люди, которых мы страшимся. Я уже отправил весточку в Рантус – хочу узнать, как здоровье шейха. Я, правда, не ожидаю со стороны наших врагов каких-то резких движений, но если шейх тяжело болен, они будут изо всех сил стараться мне помешать. Этим людям уже случалось убивать.
– Это точно! Алчность толкает людей на весьма гнусные вещи.
– Я бы сказал, безумные вещи, – заметил Росс. – Сам дьявол их влечет – они хотят захватить целую страну. И делают все для достижения этой цели. Я надеялся, что удастся быстро получить все части Священной шкатулки Рантуса. Мой план заключался в том, чтобы сохранить ее в безопасности.
– Ну да, – сказал Дженнингс, – но с тех пор вы привлекли к себе внимание этих злодеев. Если они наложат лапу на шкатулку, королевство падет. Вам сейчас нужно...
– Хорошенько все обдумать, – закончил за него Росс и поднял руку, призывая к молчанию. – И нельзя терять бдительности, особенно теперь, когда враг совсем близко.
– Я все же предпочел бы, чтобы вы отступились, – недовольно пробормотал Дженнингс. – Опасность слишком велика.
Росс слегка приоткрыл глаза.
– Вы ведь знаете, что в этих операциях – вся моя жизнь.
– Это, скорее, способ убежать от жизни – уж простите за грубость, милорд.
– Когда вы позволяете себе излишние вольности, то всегда говорите чересчур вежливо, Дженнингс.
Очередная повязка полностью закрыла Россу глаза, лишив его возможности видеть Дженнингса. Ну и ладно. Накатила новая волна боли и связанной с ней тошноты. По правде говоря, он и сам начал ставить под сомнение тот образ жизни, который вел, но оставить начатое – об этом не может быть и речи.
Все равно время для раздумий сейчас неподходящее.
– Я всегда питал слабость к рыжим, милорд, – сказал Дженнингс. – Но пожалуй, та, на которую вы положили глаз, – самая рыжая из всех. Она не шотландка?
– Она из... из Корнуолла. И вовсе я не положил на нее глаз. У меня к ней чисто деловой интерес.
– Ага. Как скажете, милорд. Несомненно, она чересчур худощава.
– Напротив, я нахожу ее худобу интригующей.
– Интригующей? Это так же верно, как то, что вы не положили на нее глаз, милорд.
Росс предпочел проигнорировать это дерзкое замечание. В дверь тихо постучали.
– Проклятие! Видимо, у себя дома я уже не хозяин, – выругался Росс. – Почему, если я приказал оставить меня в покое, мои люди не поступают так, как надо?
Судя по звуку, Дженнингс открыл дверь и с кем-то тихо заговорил.
– Прошу прощения, милорд, – наконец сказал он. – Я сейчас вернусь.
Повязка на голове нагрелась, и Росс ее снял. Видимо, головная боль продлится меньше обычного. Он уже чувствовал приближение той страшной, гнетущей депрессии, которая обычно за ней следовала.
«Покончив с Рантусом – но не причинив при этом зла невинным, – надо будет найти для себя новый род деятельности».
– Милорд, – снова войдя в салон, сказал Дженнингс, – пришла мисс Мор. Она говорит, что вы ее пригласили.
Чувство триумфа охватило Росса, ио это дорого ему обошлось – виски снова обожгла боль. Секунду подождав, он собрался с силами и встал на ноги. Отбросив в сторону повязку, он повернулся к двери приветствовать вошедшую.
Если бы он тогда владел собой, то обязательно сказал бы ей, что она прекрасно выглядит в ярко-зеленом платье. Но он совсем не владел собой, желая только как можно скорее получить то, что хотел. Впрочем, простое зеленое платье со скромной муслиновой манишкой действительно ей очень шло – как и незамысловатая шляпка с единственным зеленым пером, а также зеленая шаль.
– К вам мисс Мор, милорд! – официальным тоном объявил Дженнингс. – Принести чего-нибудь освежающего?
– Мне не надо, – с улыбкой посмотрев на старого шотландца, сказала Финч. – Я не отниму много времени у его светлости.
Лицо Дженнингса лучилось от удовольствия. Всегда хмурый, он, видимо, на сей раз не устоял перед очарованием мисс Мор.
– Пока все, Дженнингс, – сказал Росс, грозно посмотрев на камердинера. – Садитесь у огня, Финч. Я могу называть вас просто Финч? Холодает. Вы не собираетесь поехать к своим на Рождество? Домашний очаг, особенно в такое время года, может быть весьма привлекателен.
– Нет, – быстро ответила она. – Нам с Латимером неплохо и в Лондоне. И потом – до Рождества еще несколько недель.
– Осталось не так уж и много. – Он постарался не дрожать. – Идите погрейтесь.
Робко подойдя к огню, она пристроилась на краешке роскошного итальянского кресла, которое Росс купил у одного приятеля.
– А вы поедете на Рождество в Шотландию, милорд? Туше, подумал Росс. Он не привык к женщинам, которые не задумываясь столь смело задают ему вопросы.
– Нет, я не поеду на Рождество в Шотландию, – стараясь скрыть недовольство, ответил Росс.
Финч не спеша стянула с себя перчатки.
– Ну что ж, кажется, мы с вами достаточно спокойно проведем это время. Несомненно, вы будете уделять внимание своим светским обязанностям. Наверняка очень многие захотят видеть вас у себя. Или вы уедете в какой-нибудь другой загородный дом?
Эта девчонка дает ему понять, что заслужила право задавать вопросы – после того как он довольно-таки бесцеремонно ее допрашивал.
– Ни то ни другое, – коротко ответил он. – Кстати, я уже думал, что вы не сможете сегодня принять мое приглашение.
– Здесь так темно, лорд Килруд, – повернувшись к нему, сказала Финч. В глазах ее отражались языки пламени. – Вы любите темноту?
– Иногда люблю. – Он не собирался распространяться о своих слабостях. – Темнота успокаивает, в такой атмосфере хорошо думается.
– Здесь тихо и спокойно. – Финч замолчала.
Он был благодарен ей за молчание, но паузу все-таки не стоило затягивать.
