пока мы вам не покажем показания о скорости ветра, которые захватили с собой. Пойдемте в главный корпус.
Как ни странно, погода на станции была сравнительно теплой, не то что весенний день в умеренном климате. Они начали спускаться по коммуникационному туннелю, совмещенному с кладовой и подземным проходом. Его стены были заставлены ящиками и коробками, некоторые из них были пустыми, некоторые наоборот – полными. Бензин и консервы, инструменты, карты и лучшая смазка для обуви. Зубные щетки и обезвоженная морковь, баночное пиво и запасные части для измерительных гигрометров. Ящики, коробки и снежные блоки. Крыша представляла собой полосу водонепроницаемой бумаги поверх металлической проволоки, уложенной на деревянные рейки.
Неизбежный антарктический ветер покрывал её толстым слоем снега. И проволока, и брусья, и ящики были покрыты великолепными ледяными узорами, сверкавшими в свете лампы накаливания Макриди; ледяные кристаллы, идеальные плоские шестиугольники, некоторые из них – два дюйма в поперечнике, одинаковые, но разные одновременно.
Пол из плотного снега неравномерно поднимался и опускался. Впереди дверь главного корпуса на мгновение открылась и снова закрылась. Остальные стекались в лагерь. Под снегом в один соединялись коридоры и тоннели; они миновали вход в радиорубку и туннель с изолированными кабелями, которые тянулись в сторону электростанции, расположенной почти в четверти мили. Ещё через четверть мили в противоположном направлении находилась магнитная обсерватория.
Макриди повернулся к Пауэллу с легкой улыбкой. — Столько людей, снующих туда-сюда, и их суетливость - угнетают меня. Из-за этого шума я почти не слышу звуков ветра.
— На Вспомогательной базе было куда тише? — Пауэлл улыбнулся.
— Это было что-то нереальное. Чудовище из ямы, невероятный корабль, которого не могло быть, невыносимый ветер, который никогда не утихал. Словно кошмар, приснившийся сумасшедшему.
— Этот зверь...я таких ещё не встречал. — сказал Пауэлл.
Улыбка исчезла с лица Макриди.
— И не стоит. Пусть Блэр возится с этим проклятым Нечто, если хочет, а потом задает ему вопросы. Эта замерзшая пустыня словно пыточная в ледяном аду, а этот монстр – местный дьявол. Отчасти вся эта экспедиция кажется мне кошмаром потому, что у меня был странный сон, он был настолько же реален, как мы с вами. Мне снилось, что «дитя природы», как назвал его Блэр, каким-то образом все ещё было живо. Оно смутно понимало все, что происходит вокруг него, всю бесконечность чёрных полярных ночей и ослепительных полярных дней на протяжении веков, находясь в ледяной ловушке. Существо ожило при нашем появлении и даже выдержало удар ледорубом по голове. Настолько сильная была в ней нечеловеческая ненависть и не менее сильное стремление к жизни.
— Это всего лишь сон.
— Это был самый жуткий кошмар, что мне снился за всю жизнь, хотя одного взгляда на эту рожу будет достаточно, чтобы тебе всю жизнь снились кошмары. Даже на уровне подсознания я, должно быть, пытался сопротивляться ему, потому что во сне оно будто менялось и медленно превращалось в лицо Вэйна.
Пауэлл остановился прямо перед дверью здания рекламы и посмотрел на Макриди.
— Да уж, спокойной ночи после того, как насмотришься на такие ужасы, явно не будет. Превратилось в лицо Вэйна говоришь?
Макриди кивнул.
— Это ещё не самое страшное. Я был чертовски уверен, что оно превратилось в лицо Вэйна, потому что хотело этого, и что оно может превратиться во что угодно или в кого угодно. Оно обладало поистине запредельными знаниями о жизни и жизненной субстанции, протоплазме, полученными за века экспериментов и поисков. У него не было своей истинной формы, но оно могло создавать плоть и кровь на клеточном уровне, не просто быть похожим, а натурально могло стать копией любого другого существа, которое оно выберет. А также читать мысли и копировать привычки человека!
Пауэлл хмыкнул.
— Довольно странные идеи. Не думаю, что буду рассматривать это существо, если оно вызывает такие сны.
Макриди неуверенно рассмеялся.
— Я на твоем месте тоже не стал бы. Год жизни бы отдал, чтобы забыть об этом. Существо будоражит разум болезненными идеями, мыслями и видениями о других мирах, которые человеку никогда не суждено было узнать! Как, например, та концепция, о которой я только что рассказал. Ты хоть на секунду задумывался, что произойдет, если существо с такой силой будет выпущено на свободу?
— Ты же не намекаешь на то, что эта чертова хрень на такое способна? — спросил Пауэлл.
Макриди покачал головой.
— Этот кошмар никак не идет у меня из головы. Он словно долбаная заноза у меня в мозгу. Это вызывает неловкое ощущение взгляда через плечо, что-то вроде мысленной оценки своих друзей.
— Своих друзей?
Макриди взялся за дверную ручку главного корпуса. Он не взглянул на Пауэлла, когда тот рассмеялся.
— Да, о друзьях. Если такое Нечто может читать мысли, дублировать ткани, лица, манеры, как ты узнаешь, что я или кто-либо другой, которого ты встретишь, – человек? Это может быть просто... скажем, совершенной имитацией, сотворенной в аду и предназначенной для такого, о чем ты даже думать никогда не мог.
Пауэлл негромко ругнулся.
— Господи, Мак, что за больные фантазии у тебя в голове? Ей-богу, если бы я знал, зачем мне...
Макриди вздохнул. — Прости, Стэн. Не стоило тебе все это рассказывать, но этот сон не дает мне покоя. Звучит скверно, но размышления над этой идеей в одиночку медленно сводят с ума.
Пауэлл резко откинул руку Макриди с ручки двери и гневно дернул ее.
— Чёрт тебя подери. Я бы...
Его голос умолк, когда он подошёл к толпе, собравшейся вокруг центрального стола, на котором лежало вмурованное в толстый слой льда существо, накрытое брезентом. Блэр осторожно долбил лёд молотком и зубилом.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
— Я понимаю, что тебе не нравится эта штука, Коннант, но ее просто нужно правильно разморозить. Ты предлагаешь оставить её в таком виде, пока мы не вернёмся к цивилизации. Хорошо, но как мы собираемся уберечь его от разморозки и гниения, пока мы пересекаем экватор? Ты же не хочешь просидеть с ним хоть одну ночь? Что ты предлагаешь, повесить его труп в морозилку вместе с говядиной? — Блэр посмотрел вверх и победно кивнул лысой головой.
Киннер, коренастый повар со шрамом на лице, избавил Коннанта от необходимости отвечать.
— Послушай-ка, мистер, если ты засунешь эту штуку в контейнер с мясом, то клянусь всеми богами, я запихну тебя туда с нею
