– Как же мне передавать сообщения? – спросил Гарри.
– Всегда лично.
– А как вы будете со мной связываться.
– Как и сегодня, если вы мне понадобитесь. Пожалуй, может поступить сообщение и от другого лица – при помощи ударений на нужных словах.
– Все понял.
Страховой брокер внимательно смотрел на Гарри, не говоря ни слова. Затем разомкнул руки и откинулся на спинку кресла, показывая, что беседа подошла к концу.
– Слушайте внимательно, – проговорил он. – Вы можете получить и письмо – даже несколько. Они будут написаны простым шифром – одни буквы алфавита вместо других. Вот вам шифр, – и протянул ему запечатанный конверт. – Этих замен немного, так что вы легко их выучите наизусть. Уничтожьте, как только запомните.
– В этом не будет необходимости, – улыбнулся Феллоуз. – Они самоуничтожаются.
Это показалось Винсенту загадочным, но он решил воздержаться от комментариев.
– Удостоверьтесь, что удерживаете шифр в памяти, – посоветовал ему брокер. – Ведь вам нужно будет очень быстро прочесть письмо после извлечения из конверта. Каждое полученное вами письмо будет пронумеровано в конце страницы. На первом будет стоять номер один. Ведите записи номеров. Если какое-либо из них – например, шестое – прибудет перед пятым, немедленно дайте мне знать. Все поняли?
– Да.
– Нет.
Круглолицый человечек поднялся с кресла.
– И еще кое-что напоследок, – сказал он. – Ведите себя разумно. Старайтесь заводить знакомства. Но не заводите друзей.
Он протянул руку, которую Гарри пожал. Потом он поднялся и вышел.
В конце того же дня Гарри Винсент вошел в вагон лонг-айлендской железной дороги, имея в кармане билет до Холмвуда в одну сторону.
Глава 12. Разговор двух детективов
ПОКА КОЛЕСА ПОЕЗДА, уносящего Винсента к месту назначения, мерно отстукивали незатейливый ритм на рельсах, в офисе полицейского управления сидели двое. Дневная рутина подошла к концу, и теперь оба увлеклись беседой о делах, которые считали важными.
Один из них много лет прослужил в полиции. Это был высокий, крупный и властный человек. Седина придавала ему величественный вид, а лицо в морщинах выдавало в нем мыслителя, но при этом – и человека действия.
Второй – ниже ростом, смуглый цвет лица говорил о его итальянском происхождении. На первый взгляд он казался человеком простым и незамысловатым, и вроде бы спокойным, что совершенно не соответствовало действительности. Его тонкие губы напоминали прямую линию, их уголки никогда не поднимались и не опускались, а в глубине темных глаз таился стальной блеск.
– Трудное дело, Кардона, – проговорил высокий, барабаня пальцами по столу.
Итальянец пожал плечами. Он стоял, глядя на компаньона, который поднял глаза, словно ожидая ответа, но он не прозвучал.
– Да, трудное дело, – повторил тот.
– У меня и раньше бывали трудные дела, – отвечал Кардона. – Одни я раскрывал, другие пришлось положить на полку. Но запомни одно… – тут его в его голосе зазвучали значительные ноты, – этот случай имеет такое же большое значение для инспектора Джона Мэлоуна, как и для Джо Кардоны.
Высокий детектив внезапно насторожился. На лице появилось вызывающее выражение. Он как будто требовал разъяснений. Но, взглянув в темные глаза собеседника, смягчился и громко рассмеялся.
– Надеюсь, что ты прав, Джо, – произнес он, опустив глаза.
– Ты ведь знаешь, что я прав. И знаешь, почему, – прозвучал ответ.
– Почему же? Скажи мне.
– Твое положение выше. Тебя сделают козлом отпущения.
– А тебя?
– Я в борьбе не участвую. А ты – участвуешь.
– Каким же образом?
Кардона наклонился вперед.
– Слушай, Мэлоун, – с нажимом произнес он. – Ты ведь инспектор. Выбрали тебя. Могли выбрать кого-то еще, но именно ты получил эту работу. Волки караулят прямо у дверей. Только зазеваешься, как они набросятся на тебя.
– А что касается тебя…
– Меня? Кто станет охотиться на меня? Если я зайду в тупик, значит, и другие детективы ничего не найдут. Факты доказывают это. Я получаю результаты в ходе активной работы. Поставь другого человека на мое место. Попробуй. И ты проиграл.
– Наверное, ты прав, Джо.
– Ты знаешь, что я прав, Мэлоун.
– Но ты ведь не отступишься от этого дела, верно?
– Ну конечно, нет, Мэлоун. Но дело трудное. Ты сам так сказал.
Полицейский инспектор засопел.
– Если бы этот громила воспользовался собственной пушкой, а не той, которую нашел в сейфе, рано или поздно мы бы его нашли.
– Именно в этом он оказался умнее.
– Умнее? Оттого что выстрелил из чужого револьвера?
– Скорее всего, своего собственного у него и не было.
– Непохоже.
Двое собеседников замолчали. Мэлоун продолжал барабанить по столу. Кардона замер, не двигаясь.
– Ребята присматривают за слугами? – задал вопрос Мэлоун.
– Они все уехали, – отвечал Кардона.
– Что хуже всего, так это то, что все они находились практически рядом с этим человеком.
А он после прыжка на лужайку словно сквозь землю провалился.
– Точно.
– Ты говоришь о секретаре – этом парне Бургессе? Вначале он все очень хладнокровно описал. Старик Бингэм, явившийся с улицы, добавил еще больше. И все-таки…
Мэлоун переплел пальцы на обеих руках.
И вдруг поднял глаза.
– О, привет, Фриц, – извиняющимся тоном пробормотал он. – Рановато ты сегодня, а?
Высокий, плечистый детина тупо посмотрел на него.
– Ага.
– У тебя самая лучшая работа здесь, у нас, Фриц. Ты это знаешь?
– Ага.
Кардона рассмеялся, не разжимая губ.
– Ага, – передразнил он. – Только это от тебя и услышишь, Фриц. Слышишь, парень, ты какой-то бледный сегодня. И малость отощал. Тебе неплохо бы поупражняться.
– Ага.
Кардона пожал плечами и посмотрел на Мэлоуна.
– Все в порядке, Джо, – откликнулся тот. – Фриц останется здесь, когда мы уйдем.
Детина взялся за ведро и швабру, и двое собеседников больше не обращали на него внимания.
– Джо, – сказал инспектор. – А ты кое-что соображаешь.
– Ну, конечно.
– Знаешь, ведь не многие этим отличаются.
