Их дебют на таком важном, ответственном, серьезном мероприятии получился даже лучшим, чем они надеялись.
Да, это стоило им значительных усилий, но результатом они были довольны. И не только они. Судить об этом можно было по тому, как реагировала публика. Пусть большинство продолжали беседовать, есть, касаться губами бокалов, сновать по залу, но никто… Ни один человек (во всяком случае, Аня подобного не видела), не скривился, не смотрел с презрением, не подходил к распорядителю с деликатной просьбой прекратить мучать уши и инструменты. Да и прокручивая в голове воспоминания о том, как все было, Аня понимала — вести себя подобным образом не было оснований.
Они отыграли ве-ли-ко-леп-но. Почти так же круто, как сыграли бы профессионалы, достойные гонорара, который почему-то предложили им.
— Полный «ух»! — Костя, устроившийся рядом с Аней, авторитетно подтвердил, а потом они снова дружно рассмеялись, чтобы уже позже, сидя кто где, наминать угощения, которые ждали их в гримерной после возвращения сюда, обсуждая в деталях, как все было. И через предложение приходить к выводу, что все же… Ве-ли-ко-леп-но!
— Я думала, умру от волнения, честно… — вторая гитаристка Таня, устроившаяся на трюмо, оставила тарелку, вытянула руки, демонстрируя дрожь, а вместо ответа получила такие же протянутые, непозволительно заметно дрожащие руки.
— Не ты одна, — Аня посмотрела на свои и снова не смогла поверить, что и всем им и лично ей мандраж не помешал. — Мне в какой-то момент показалось, что пальцы задеревенеют, я так испугалась…
— Все было хорошо, Анют. Шикарно, я бы даже сказала, — Таня перебила, улыбнулась, вновь взяла тарелки, наколола на вилку рулетик с красной рыбой и сливочным сыром, отправила в рот, издавая протяжное «мммм»… Это было так вкусно и этого было так много, что одной только едой с ними уже могли бы сполна расплатиться.
Да и вообще… Что у Ани, что у остальных ребят возник определенный диссонанс собственных представлений и реальности, о котором они успели поделиться.
Им почему-то казалось, что люди такого достатка, как хозяева вечера — а тут ведь не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понимать, в насколько дорогом заведении и для насколько дорогой аудитории они сегодня выступали, — люди довольно прижимистые и, что не менее важно, пренебрежительные. Александра же заставила их не просто засомневаться, но полноценно пересмотреть свои же взгляды.
Пожалуй, такие, как хозяйка вечера, редко подходят к уличным музыкантам с предложением выступить на их празднике. Но она подошла.
Пожалуй, они не распоряжаются лично о том, чтобы этих уличных музыкантов доставили в нужное место и завезли потом домой в лучшем виде. Не обеспечивают их не менее богатым столом, чем тот, который ждет гостей в зале. Не думают, что музыкантам может понадобиться комната, чтобы привести себя в порядок…
Не приходят после выступления с личной благодарностью в ту самую комнату…
А Александра пришла. Застала их — вчерашних детей, кого где, возбужденных и счастливых… Почему-то улыбнулась, не заходила — осталась в дверном проеме. Похвалила, поблагодарила, напомнила, чтобы не вздумали заморачиваться поисками вариантов, как бы добраться домой своими силами — спокойно ели, отдыхали, при желании — гуляли по территории, где захотят, а когда устанут — позвонили Злате, которая обеспечит транспорт.
Вторую часть гонорара она положила в конверте на угол трюмо, с которого попыталась сползти застеснявшаяся Таня, но Александра только отмахнулась.
Как чуть позже оказалось — в конверте было даже больше, чем они договаривались. И это вызвало в душах новый прилив благодарности. А лично у Ани — лишний повод верить в чудеса. И в людей тоже верить…
Ведь, как оказалось, богатство не равняется снобизму. Доброта не обратно пропорциональна количеству нулей в суммах на счетах. Везде есть плохие люди, но и хорошие тоже есть везде.
* * *
После того, как животы были набиты, инструменты собраны, а у самих выступавших эйфория сменилась усталостью, они сделали, как просила хозяйка вечера — набрали Злату.
Чтобы не гонять наверняка замотавшуюся, как белка в колесе, девушку к гримерке, сами подошли к паркингу.
Что машина, что Злата уже ждали их там, вот только… Злата была недовольна, а машина не та…
Девушка улыбнулась подошедшим музыкантам, а потом сделала несколько шагов в сторону, набирая кого-то, ожидая ответа.
В комплекс их привезли на минивэне, сейчас же они остановились рядом с пусть немаленьким, но универсалом. Очевидно неспособным уместить в себя пятерых людей с довольно объемными и, что не менее важно, хрупкими инструментами.
— Алло… Да. Василий, как скоро вас можно ждать? — музыканты стояли у автомобиля, понимающе переглядываясь, а Злата делала по несколько шагов в одну сторону, разворачивалась, несколько в другую, держа телефон у уха, смотря на асфальт. — А с чем связана задержка? — Задала вопрос, снова замолкла, слушая. Кивнула, бросила «ага, поняла, ну вы постарайтесь, пожалуйста», скинула вызов, подошла к ребятам, снова улыбнулась. — Мне очень неловко, но большой автомобиль, который вас привез, отправили полчаса назад по делу… Я не знала, простите, не успела переиграть…
— Бросьте, Злата. Вы не могли знать… — девушка говорила так искренне извинительно, что у Ани откровенно не выдержало сердце. И она прекрасно знала — не только у нее. Пусть озвучить взялась она, но ребята ее поддержали — дружно закивав.
— Спасибо, — Злата улыбнулась, скосила взгляд на стоявший рядом автомобиль, водитель которого чуть отошел — перекуривал. — Четверо здесь должны поместиться. С инструментами, думаю. А пятому человеку я сейчас такси закажу. Или трое могут поехать в этом автомобиле, а тогда такси закажем двоим. Еще раз извините за неудобства, пожалуйста. Я отойду на минуту, а вы пока решите, как поедете, хорошо?
Музыканты закивали, Злата действительно отошла…
— Давайте вы на этой, а я такси подожду, — Аня вызвалась сама. Потому что… Это было логично. Она жила дальше всех, в противоположной стороне. А еще ей казалось, что и устала она меньше, может немного подождать.
— Нет, Нют. Я тебя саму не пущу никуда. Вдвоем поедем, — да только Таня тут же замахала головой, выражая протест. Даже за руку Аню взяла, как бы подтверждая серьезность своих намерений.
