– Черт, шеф, ну вы меня и напугали, – говорит он и, спустившись в кювет, осматривает передние колеса.
Продолжая вести игру, я говорю, что это он нагнал на меня страху. В темноте я не вижу его лицо. Бекс виновато смотрит на меня и чешет подбородок.
– Да. Извините, – говорит он, этот незнакомый человек, называющий меня своим шефом. – Послушайте, кажется, эта канава неглубокая, и есть надежда вытащить мою машину.
И я помогаю ему подсунуть резиновые коврики под колеса, но все это время не расстаюсь с баллонным ключом. Когда двигатель заводится, Бекс по-детски радуется, издает крик и торжествующе хлопает по рулю. Я подталкиваю машину спереди, и с моей помощью он медленно выезжает задом из кювета на дорогу. По большей части констебль проявляет выдержку и практичность, но затем вдруг делает нечто совершенно безрассудное – слишком резко нажимает на газ, выбрасывая из-под колес фонтаны снега и льда, едва не сбивающие меня с ног. Я ору на него и отскакиваю в сторону. Он весело приносит свои извинения.
Беглый осмотр показывает, что машина Лоры получила меньше повреждений. Правое переднее крыло погнулось, зажав колесо: наверное, именно поэтому я не смог тронуться с места. Злясь на себя, просовываю баллонный ключ между колесом и крылом и отжимаю крыло. Насколько я могу судить, с колесом всё в порядке, однако, когда я завожу двигатель, слышится крайне неприятный грохот. Я высовываюсь из машины и говорю, что на «Тойоте» далеко не уеду.
– Ничего страшного, шеф, – успокаивает меня Бекс. – Я вас отвезу. «Вокс» в полном порядке. – Он с любовью хлопает красную машину, словно родитель, гордящийся своим ребенком.
– Он тебе нравится? – спрашиваю я.
– Я купил его на первую зарплату в полиции. Ни разу не доставлял мне никаких хлопот. – Бекс ловит на себе мой взгляд. – Чего я не могу сказать про свою работу. – Он тепло улыбается. Похоже, его настроение меняется с каждой минутой, как у ребенка.
Я не хочу бросать «Приус» здесь, в безлюдной глуши, но Бекс обращает мое внимание на то, что мы недалеко от автосервиса в Саут-Миммс, и нужно только как-нибудь туда добраться. Превозмогая боль, я забираюсь в машину, дожидаюсь, когда Бекс развернет «Воксхолл», и мы трогаемся в обратном направлении. Силуэт Бекса смутно виднеется впереди, время от времени освещаемый фарами встречных машин. Где-то через милю я вижу, как его голова поворачивается: он смотрит влево вниз. Еще через четверть мили это повторяется снова.
Я достаточно близко к «Воксхоллу», чтобы разобрать номерной знак. В двадцать минут четвертого утра машин на дороге почти нет, даже здесь, поэтому я нахожу безопасным достать свой рабочий телефон и, управляясь с рулем одной рукой, пробить номер по базе данных. Возвращается ответ: машина зарегистрирована на детектива-констебля Бехзада Парвина.
Я ищу имя «Бекс» в списке контактов на своем телефоне. Оно в нем есть. Повинуясь порыву, я вызываю этот номер и вижу, как голова Бекса опять поворачивается. Значит, тогда он тоже говорил по телефону. Констебль отвечает. Я спешно придумываю какой-то пустяковый вопрос и завершаю разговор.
«Приус» издает какие-то нехорошие звуки, и я испытываю облегчение, когда мы выезжаем на М-25 и прямо перед Саут-Миммс сворачиваем на просторную стоянку, залитую светом фонарей. Я останавливаюсь рядом с Бексом и оставляю на лобовом стекле карточку Службы столичной полиции, чтобы «Тойоту» не забрали на штрафстоянку. После чего открываю дверь «Астры». Левое переднее сиденье завалено обертками из-под сэндвичей, смятыми бумажными стаканчиками и номерами «Мейл»; с заразительной улыбкой и еще одним извинением Бекс сгребает все и бросает на заднее сиденье. Похоже, извиняться этот парень умеет.
– Куда теперь, шеф? – спрашивает он.
Я называю ему адрес, не уточняя, что там живет мой отец, и Бекс не показывает, что узнал его. Вместо этого он вводит адрес в навигатор, закрепленный на приборной панели, выруливает со стоянки и снова направляется на север.
У него добродушное лицо, большие руки, густые черные брови и теплые манеры большой дружелюбной собаки. Я мысленно представляю себе, как легко у него получается заставить людей расслабиться и заговорить, однако по-прежнему не знаю, можно ли ему доверять. Поворачиваюсь к нему.
– Ты следил за мной. Это что еще за хренотень, твою мать?
Бекс смущенно молчит.
– Ты сказал, что тебе приказал старший детектив-инспектор Гарднер. Я тебе не верю. Я не верю, что мой босс приказал тебе следить за моей машиной.
– Это правда, сэр. В определенном смысле.
Я отмечаю почтительное «сэр». Что это – знак уважения или же Бекс хочет усыпить мою бдительность?
– Что означает «в определенном смысле»?
Бекс обгоняет грузовик и смотрит на меня.
– Я пришел на службу в десять вечера и разбирал бумаги в дежурке, когда позвонил Джерри… старший детектив-инспектор Гарднер – и сказал, что вы подверглись нападению, после чего исчезли. Ему нужен был надежный человек, чтобы присмотреть за вами.
– Он так сказал?
– Я тотчас же примчался к вашему дому, по дороге едва не столкнувшись с парой ночных автобусов.
У него мягкий голос, с южно-лондонским акцентом, и тихий, так что временами мне приходится наклоняться к нему, чтобы расслышать его слова. Я машу рукой, приглашая его продолжать.
– Когда я туда приехал, все было темно. Затем я увидел, как вы раздвинули шторы и выглянули на улицу. Я доложил Джерри, что вы дома. Собрался было зайти к вам домой и поговорить с вами, но тут вы вышли на улицу и сели в «Приус». Я решил поехать следом за вами, на тот случай, если вам понадобится помощь. Но как же вы меня напугали! Там, на дороге… Когда я решил, что вы меня не узнали.
Он снова бросает на меня взгляд. Мне хорошо знакомо такое выражение лица. Я видел его у многих молодых полицейских. В нем сквозит нетерпеливое рвение. Бекс похож на большого лохматого лабрадора, которому только и хочется, что быстро бегать и еще чтобы его гладили.
– Ты кому-то звонил, – говорю я, ловя себя на том, что тоже начинаю говорить тихо. – Ты звонил кому-то из машины, только что, когда мы ехали в Саут-Миммс.
– Я никому не звонил, – говорит Бекс.
– Я всё видел. Я видел, как ты смотрел вниз.
– Я отправил текстовое сообщение. Доложил Джерри Гарднеру, что мы встретились.
– А второй раз? Ты опускал взгляд дважды.
Бекс улыбается и качает головой:
– Я же должен был проверить, что пришел ответ, правильно?
Я молча жду, не зная, верю ли хоть единому его слову. Бекс смотрит на мои руки. Непроизвольно я также опускаю взгляд. Сквозь пластырь просочилась кровь.
– Шеф, вам неплохо бы наложить швы, – говорит Бекс.
– На сегодня с меня больниц достаточно, – я качаю головой.
Смотрю детективу-констеблю Бехзаду Парвину в глаза и по-прежнему не могу определить, на чьей он стороне, но, с другой стороны, сколько еще я смогу обходиться совсем один? В салоне стоит удушливая жара, и мне отчаянно хочется потянуться, но, когда я делаю так, это не помогает. Снова выпрямляюсь. Человек, называющий себя Бексом, не говорит больше ни слова, полностью сосредоточившись на дороге.
