И она подсказала:
Кинь уже чёртовы Дайсы, дубина! 〴⋋_⋌〵
Прочитав эту единственную строчку, я глупо моргнул и сунул руку в карман, вытаскивая на свет пару чёрных костей.
Откровенно говоря, я побаивался их силы и от того старался не использовать. Артефакт был слишком могущественным. Единственный бросок мог как сотворить чудо, так и перечеркнуть всякие надежды, вгоняя в ещё большие проблемы и беды. Но сейчас… Именно сейчас Аллегри была совершенно и полностью права. Я нуждался в чуде как никогда прежде. А провал, если он будет, для этой девочки уже ничего не изменит.
Приняв решение и сформулировав желание, я перевернул ладонь и кубики полетели вниз, запрыгав по деревенской пыли. Вокруг стоял гомон, кто-то задавал мне какие-то вопросы, но ничего из этого меня сейчас не волновало. Всё моё внимание было приковано к упавшим к ногам Дайсам.
Левый кубик замер первым и, при виде результата, сердце болезненно сжалось. С верхней грани на меня смотрела равнодушная двойка. Но второй кубик чуть не заставил меня подпрыгнуть, одарив шестёркой.
Восемь.
Это было в шаге от того, где бросок Дайсов не изменил бы ничего… И, в то же время, было на шаг ближе к чуду. И это давало надежду.
— Тишина! — крикнул я шумящей толпе и перевёл прояснившийся взгляд на Брагала и его охотников. — По моей команде извлеките обломок из её груди и постарайтесь не оставить там щепок. Шансы очень малы, но я сделаю всё, чтобы ей помочь. А вы… — я вновь кинул взгляд на окружающих. — Молитесь.
Я поднёс руки к ране и медленно выдохнул, собирая всю силу, что у меня была, готовясь начать сразу же как из раны извлекут обломок. Приготовившись, я кивнул и коротко бросил:
— Начинаем.
Брагал лично вытянул из раны окровавленную деревяшку и девочка мгновенно захлебнулась кровавым кашлем. В тот же самый момент я активировал заклинание. Исцеляющая магия заполнила рану и ткани начали медленно регенерировать. И спустя несколько секунд я ощутил суровую «отдачу» от подвергнувшегося воздействию Мастерских Дайсов заклинания.
Под мои рёбра словно загнали огромный крюк и усиленно тянули его вверх, как будто пытаясь оторвать верхнюю половину тела. В глазах ощутимо поплыло, а в горле застрял жгучий ком, который никак не получалось сглотнуть.
Перешагнувшее за свои пределы заклинание вытягивало из меня силы с устрашающей скоростью, и я чувствовал, что они могут закончиться раньше, чем получится полностью залечить рану. Я ощущал себя даже хуже, чем тогда на холме, когда доколдовался до магического истощения. В тот раз я чувствовал обычную и понятную слабость, но сегодня меня словно пыталось вывернуть наизнанку. Однако я сцепил зубы и продолжал стоять, выжимая себя досуха. Потому что чёртово заклинание работало!
Когда силы иссякли окончательно, мне показалось, что на её лечение ушла целая вечность, но какой-то частью сознания я понимал, что прошла едва ли минута. Обессилевшие руки упали вниз, тело начала бить лихорадка. Но мне было плевать, так как я увидел как безвольно висевшие уши и хвост девочки неуверенно дёрнулись. А целая, без следа страшной раны, грудь под рваной окровавленной тканью медленно поднялась, демонстрируя выровнявшееся дыхание.
Облегчение накатило на меня вместе с усталостью сокрушающей волной. Но, казалось, чего-то нехватает. Какого-то финального штриха, на котором стоило завершить эту, чуть не окончившуюся трагедией, историю. И я решил, что это будет за штрих.
— Богиня… благословляет тебя, дитя… — хрипло выдавил я и закрыл глаза, отдаваясь на волю слабости.
* * *
— Знаешь, я тобой невероятно горжусь. Но не могу не заметить, что ты очень странный.
Голос, что звучал посреди темноты забытья, определённо принадлежал Аллегри.
— Странный? — удивился я. — С чего бы?
— Ты так яростно открещивался от звания Героя, но при этом так отчаянно бросился спасать ту маленькую девочку. Разве это не противоречиво?
— Я действительно не хочу быть Героем. Но когда прямо на глазах умирают дети — это для меня немного чересчур, — честно признался я.
— Хмм… А ты не безнадёжный, как оказалось, — задумчиво протянула богиня. — Но не советую повторять такие подвиги слишком часто. Мастерские Дайсы — могучий артефакт, но сила не берётся из ничего и заклинанию пришлось черпать твои собственные жизненные силы. Полагаю, в ближайшую пару дней ты не сможешь даже встать.
— Вот блииииин!.. — протянул я.
Несмотря на этот разочарованный возглас, в душе я не жалел об этом поступке. Но повторять такой подвиг без крайней нужды, само собой, не хотелось.
— В любом случае, ты молодец, — серьёзно сказала Аллегри. — А уж какое впечатление ты произвёл на деревенских! Так что отдыхай, мой апостол, ты славно потрудился.
Меня вновь окутала тишина, а через пару мгновений я открыл глаза.
Первым, что я увидел после пробуждения, оказалось лицо одной хорошо знакомой мне рыжей гномки. Оно было подозрительно близко и я невольно загляделся на яркие зелёные глаза. Но потом понял, что гномка смотрит на меня не слишком довольно. И через секунду даже разочарованно цыкнула:
— Ну вот, не успела. Зачем ты так быстро очнулся? — спросила Лони.
Сморгнув мутноватую пелену, оставшуюся после невольного сна, я увидел, что она держит возле моего лица толстый кусок угля.
— И что ты собиралась мне пририсовать? — хмуро спросил я.
Глава 9. Ложечку за маму, ложечку за папу…
До недавних пор я думал, что худшее, что мне довелось испытать с момента появления в Тельваре — это похмелье после обильного употребления гномьего спирта.
Но я ошибался.
Чем яснее становился мой разум после отключки, тем больше я ощущал последствия, ударившие по мне после использования того заклинания. Каждая клетка организма буквально вопила о невероятной усталости и молила принести ей избавление от этих мук. Тело словно накачали свинцом, превратив в металлическую чушку. В суставах царило жутковатое чувство, словно их сначала разорвали, а потом соединили обратно, словно это были детали от игрушечного робота. Мышцы горели огнём. И самое ужасное в моём состоянии, что возводило его на недостижимый даже для похмелья уровень, оказалось то, что у меня не имелось даже крохи сил, чтобы поднять руку и влепить наглой рыжей гномке смачный щелбан.
Но, по всей видимости, заметив зажегшееся в моём взгляде намерение, Лони благоразумно отодвинулась и спрятала кусок угля с глаз долой.
— Выглядишь отвратно, — хмыкнула она.
— Да что ты говоришь, — парировал я и вновь попытался пошевелиться. — Вашу мать, меня словно горой придавило. Кажется, вчера я малость переборщил.
— Старик сказал, что он ещё ни разу не видел такой сжатой магии. Вокруг тебя словно пространство скручивалось и горело фиолетовым огнём. Эх, жаль я такое зрелище пропустила… — печально вздохнула Лони. — Местные теперь даже в окно заглянуть боятся, так их проняло.
