Медленно, ступенька за ступенькой по ней спускался пухленький темноволосый мальчик пяти-шести лет, одетый в детский черно-белый смокинг.
— Знакомьтесь, мой сын, Алеша, — представила Алиса его толпе, бросив на Вика еще один взгляд-нож.
Вик молча забрал из руки Софии бокал с шампанским и осушил его в два глотка.
***
Николай (Анд)
«Какая милая краля. Не удивительно, что Вик на нее запал! Надо будет потом забрать ее себе. Если, конечно, будет, что забирать», — любезно улыбаясь, подумал Николай, а вслух спросил у кутающейся в его пиджак девушки:
— Какие-то особенные приметы напавших назвать можешь?
Они сидели все на той же лавочке в тишине, мягко сотканной из стрекота сверчков, шелеста листвы на прохладном ветру и медленной музыки, доносящейся из дома. С него же из окон на двор лился свет, что мягко разгонял густую тьму сумерек и приманивал тьму противных мошек, от которых Николай уже устал отмахиваться. Но Аня, кажется, их не замечала. Видно было, что вспоминать события прошлых дней ей было тяжело и стыдно: говорила тихо, дышала рвано, глаза, спрятанные за пушистыми ресницами, постоянно отводила в сторону, и без конца покусывала полноватые губы, ставшие от этого темно-вишневыми даже без помады.
Николаю жутко нравились эти губы. Особенно тем, что они были настоящими, а не слепленными по примитивному шаблону дорогими пластическими хирургами. За время их долгого разговора он уже давно придумал для этих губ парочку крайне интересных занятий. Но спешить с этим не следовало.
— Запах, — ответила Аня и ее заметно передернуло. — От них ужасно тошнотворно пахло чем-то сладким.
— От обоих?
— Вроде да.
Значит, оба придурка курят травку. Это сужало круг поиска, но не сильно.
— Это все?
Она нахмурилась.
— Нет. Не все. Один называл другого как-то странно… Тэк? Тик? Я не помню…
«Тэц!» — догадался Николай. Теперь он точно знал, кому звонить и кого наказывать.
Он с самого начала подозревал, что Алиса играла у него за спиной, пыталась обмануть. Теперь же просто получил этому подтверждение. А заодно узнал, что кто-то из его безопасников помогает ей. Иначе как бы они скрыли от него информацию, нарытую на Аню? Но ничего. Он вычислит предателя. А этих шестерок накажет так, что и другим мало не покажется.
— Этого достаточно, — успокоил он Аню. — Я на минутку, сейчас вернусь. Не переживай: больше тебя никто шантажировать не будет. И с твоей семьей все будет хорошо. Я обещаю. Ты меня поняла?
— Да, Николай Дмитриевич.
Он подмигнул — и пошел к стоящим в стороне телохранителям.
— Свяжитесь с Бомжом, — приказал он им, глядя на хрупкую девушку на лавочке, обхватившую себя за плечи и запахнувшуюся в его смокинг. — И узнайте, кто ее пасет. Это наблюдение нужно снять — и привести ко мне для разговора. Для очень аккуратного разговора. Они могут не знать, что водят девочку не по моему приказу. Другое же сопровождение — от меня — выставить. Ясно?
— Да, босс, — кивнули те.
Он сегодня дважды ошибся на счет Ани. И эта ошибка чуть не стояла ему крайне ценного ресурса. Но ему повезло. Ничего страшного не случилось и он сумел все исправить. И даже нужные слова для того, чтобы войти к ней в доверие, нашел. Но это ему сегодня так повезло. Кто знал, могло ли так случится снова.
Конечно, девчонка рассказала ему далеко не все, что могла. Он видел, как она пыталась скрыть от него то, что у нее еще остались секреты. Но все остальное о ней он прекрасно может узнать и сам.
— Пойдем в зал? — предложил он, вернувшись к Ане. Ему не мешало бы посмотреть на то, на какой стадии находится задуманный Алисой спектакль. — Потанцуем. Я представлю тебя Вику, как свою дальнюю знакомую. Согласна?
Он был уверен, что она сейчас радостно согласится, но она почему-то помрачнела.
— Нет, пожалуй, не стоит. Я бы хотела поехать домой.
— Как скажешь, — подарил ей одну из своих самых нежных и очаровательных улыбок Николай. — Борис! — позвал он одного из телохранителей. — Отвези Аню домой и проследи, чтобы все было хорошо и на улице, и у нее дома. Отвечаешь головой.
***
Игорь (Вик)
— Не ожидала увидеть тебя не в одиночестве, — Алиса подошла к завешанному белоснежным кружевным тюлем окну и замерла перед ним, спиной к Вику. В ее хрипловатом голосе, кажется, действительно звучало удивление.
Они были на втором этаже дома — в детской комнате. И все здесь буквально вопило о том, что хозяином комнаты был маленький мальчик, у родителей которого деньги были.
Потолок в виде светящегося звездного неба создавал почти сказочный полумрак. Кровать в виде синей гоночной машины говорила то ли о мечтах ребенка, то ли об амбициях все тех же родителей. Ну а светлый ковер с пушистым ворсом на полу так и манил пройти по нему босиком…
В детстве Вик многое бы отдал за то, чтобы жить в таком месте. Блин, да он бы душу заложил, если бы ему за это предложили такую комнату! Ну, или хотя бы предложили поменять вечно пьяного отца и шлюховатую мать, постоянно занятую поиском нового любовника, на других, интересующихся им родителей.
И, наверное, Вик сейчас должен был бы быть рад, что его возможный сын живет в таком помещении и его матери, какой бы она не была шлюхой, есть до него дело. Но ни к этому ребенку, ни к его судьбе он не испытывал ни малейшего интереса. Иногда за это ему было даже немного стыдно. Особенно когда он вспоминал, как считал дни до его рождения и сам лично до хрипа спорил с Алисой об имени еще не рожденного ребенка. Но потом память услужливо подкидывала пару картин из прошлого — и совесть затыкалась. И на ее смену приходила злость.
Яркая, лютая, заливающая глаза кровью.
Особенно его злило то, что Алиса словно в насмешку назвала своего сына именно так, как когда-то хотел он. А ведь она предлагала совсем другие имена! И это была настолько откровенная манипуляция им, что в тот момент, когда Вик узнал, как же зовут мальчика, возненавидел уже самого ребенка.
Сейчас же его еще злило, что для приватного разговора Алиса выбрала комнату Леши. Снова манипуляция! Хотя это-то как раз было не удивительно.
Как будто ей мало было шантажировать Вика записью на флэшке, чтобы он пришел к ней на день рождения. А все ее многозначительные взгляды в его сторону во время представления ребенка гостям? Тоже чистой воды манипуляции. И можно было не поддаваться им, показать, что все прекрасно понял и не собираешься играть в эти игры. Но Вик собирался узнать ее планы. Понять, насколько решительно она настроена и чего желает. Поэтому он сделал вид, что проникся ее насквозь дешевыми трюками.
— Соня — просто моя помощница, — снизив голос на тон, начал он. — Она сделает все, что я скажу.
— Прям совсем все? — в голосе Алисы звучало искреннее удивление, однако от окна она не отходила и не отворачивалась. И, кажется, ее удивление предназначалось не только ему, но и чему-то за окном. Вику даже стало любопытно, что же она такое увидела в темноте, и он осторожно приблизился.
