Хастад тихонько посапывал, и это радовало.
«Нечего дразнить бедолагу», – подумала ничего не подозревающая о переживаниях великана Оля и встала с постели.
***
Днём Хастад уже мог сидеть, правда, при этом морщился от боли и подпирал спинку дивана здоровым боком. Справлять нужду в тазик он отказался наотрез, так что Оле оставалось с тревогой наблюдать, как великан, делая остановки через каждый метр, упрямо ползёт к туалету.
К счастью, с кормлением всё оказалось гораздо проще: еду Хастад с удовольствием поглощал прямо в постели, аппетит в нём проснулся поистине великаний.
Чтобы хоть как-то развлечь себя и друга, Оля включила фильм, но на первых же кадрах Хастад задремал. Он завалился на здоровый бок, по-детски подложил сложенные друг к другу ладони под голову и сладко засопел.
Странно, как во сне преобразилось его лицо: словно с него сняли маску суровости. Великан, несмотря на внушительные габариты, стал похож на уснувшего мальчишку. Захотелось укрыть его одеялом и как следует подоткнуть, чтобы не замёрз.
Олю убаюкало это ровное сопение. Дыхание великана, а значит, и его жизнь – это главное, чего она желала в последние дни. Спустя несколько месяцев пестования и притирки Оля с трудом могла представить себе пресную жизнь без Хастада. Ей стало ясно, что Хастад значит для неё больше, чем обычный приживала. Гораздо больше.
***
Внеплановые и плановые выходные пролетели быстро, но продуктивно: Хастад встал на ноги и уже пытался хозяйничать по дому, а Оля всеми фибрами души чувствовала облегчение.
Как-то сами собой в разговор вернулись шуточки и дурачества, правда, до щекотки и борьбы пока не доходило ввиду незажившей раны.
– Хола… – произнёс Хастад вечером перед Олиным первым рабочим днём. – Спасибо, что не бросила меня.
– А, пожалуйста, – широко зевнула она и натянула на себя одеяло.
– Можно я подержу тебя за руку?
– Нет.
– Извини… – сконфузился он.
– Ничего. Я понимаю, что ты благодарен, но держать друг друга за руки – это для меня слишком интимный жест.
– Мы уже держались…
– Тогда я хотела, чтобы ты выжил. Это было по-дружески. Ну всё, хватит об этом. Я спать.
Хастаду не впервой было натыкаться на запреты. Сначала Хола пыталась выгнать Хастада, потом не хотела быть его женщиной, а теперь вот не разрешила подержать её за руку. Но ничего, скоро Хола поймёт, что Хастад достоин её.
***
Так как Хастаду показано было лежать, а не строить из себя охающую домработницу, Оля пошла на компромисс и объявила кино-выходные. Диванный покой, познавательно-развлекательные фильмы и вкусные угощения – вот план на ближайшие два дня.
В качестве дополнительной моральной поддержки Оля разрешила Хастаду положить голову ей на колени.
Теперь присутствие рядом великана уже не казалось Оле пугающим, тёмно-серая кожа тоже перестала вызывать отвращение.
И Оля исключительно из дружеских побуждений провела рукой по голой великаньей голове. Хастад вздрогнул и напрягся.
– Тебе больно? – спросила девушка.
– Нет. Приятно. Мама делала так, – ответил он.
– Она ведь умерла, да? – Оля давно искала повод выудить из великана хоть какую-то информацию о его прошлом.
– Да, – нехотя отозвался Хастад.
– А кто-нибудь ещё из родных у тебя остался?
***
Великан против воли провалился в страшные воспоминания из детства, которые и без того множество раз прокручивались в его снах. Хастад всей душой ненавидел белых великанов, народ, с которым серые великаны вели многовековую войну.
В то утро, когда их семья собиралась завтракать, в хижину ворвались белые воины. Всё случилось мгновенно. Вот Хастад ещё улыбается, глядя, как мама поднимает за хвост жареную крысу и дразнит его; спустя мгновение отец, сидящий ближе всех к выходу, падает замертво с разрубленной надвое головой. Мама, не успев спрятать детей, хватается за горло из которого фонтаном брызжет кровь. Старшая сестра накрывает Хастада одеялом и закрывает собой. Спустя какое-то время всё затихает. Сквозь щель между одеялом и подстилкой, Хастад видит, как шкуры, которыми был выстлан пол в хижине, темнеют, пропитываясь кровью. От дурманящего запаха смерти немеет горло, не получается даже заплакать.
С тех пор Хастад перестал улыбаться. Несколько лет он вообще не разговаривал, чем очень беспокоил Ашсаху, свою старшую сестру.
Жизнь потекла дальше, маленький мальчик вырос и нашёл себе человеческую женщину. Теперь Хола заняла центральное место в судьбе великана, вся его вселенная крутилась вокруг неё. Но прошлое, как Хастад ни пытался его забыть, прочно отпечаталось в памяти.
***
Хастад вернулся в реальность и посмотрел на Холу. Нет, ничего он ей не скажет.
– Хола… – вздохнул великан. – Не сегодня.
– Надеюсь, ты не скрываешь от меня историю о своей кровожадности?
– Нет. Я был маленький. Не хочу говорить.
– Извини, – Оля снова погладила его по голове. – Зато теперь у тебя есть вещи, о которых приятно будет вспоминать.
– М-м-м… – Хастад закрыл глаза от удовольствия.
Так Оля узнала, что Хастад обожает массаж. Да не просто обожает, а впадает от него в дикий экстаз. Когда Олины пальцы щипали и царапали его спину, великан поскуливал от удовольствия и подёргивал ногой, почему-то только правой.
Причуды своего больше чем друга Оля находила забавными. Хастад выглядел каким-то совсем уж домашним, не боялся быть смешным и сам был не прочь посмеяться над собственной неуклюжестью.
Хастад стал для неё личным джинном, отдушиной и просто воплощением всего самого приятного в этой жизни. Оля и не знала, что ей может быть так легко и комфортно с кем-то.
Глава 10
После выздоровления Хастад перестал ходить за Олей по пятам. Он мог думать только о том, что хочет её. В штанах становилось тесно, сердце гулкими мощными толчками колотилось в груди. Еда и занятия с книгами спасали ненадолго, вожделение возвращалось и нарастало с каждым днём.
Её голос, её непослушные вьющиеся локоны, её тонкие, но очень-очень красивые розовые губы… Ох. Как на неё смотреть и оставаться спокойным? В мозгу переклинивает и забываются даже слова из родного языка.
Но нельзя. Нельзя пугать Холу своим видом.
***
Сонный Хастад потянулся, упёршись ногами в одну стену комнаты, а ладонями – в другую. Всё-таки он был не по-человечески огромен. Сие действо сопровождалось похрустыванием косточек и сухожилий.
– Ну Хаста-а-ад... – пожаловалась Оля. – Твои потягушки и покойника разбудят.