Опускаюсь на неё, наши тела соприкасаются. Лёд и пламя, жёсткость и мягкость.
Как что-то из двух разных миров. Параллельные прямые, которые по всем законам никогда не должны были пересечься, но вопреки всем доводам разума это случилось. И это ощущается так естественно и так чертовски правильно.
— Всё хорошо? — спрашиваю, когда на определённом моменте Леся сжимается и начинает дышать тяжелее.
Замираю на месте, стараясь дать ей привыкнуть. Она царапает мне спину, рвано дышит через нос, а я целую мокрые от слёз щёки.
— Всё… всё хорошо, — отвечает через некоторое время, уже гораздо спокойнее.
В какой-то момент тон её стонов действительно меняется, и она неуверенно подаётся мне навстречу. Я чувствую её каждой клеткой тела. И это, мать твою, охренительно. Опустившись на спину, притягиваю Лесю к себе. Она засыпает моментально, а я ещё долго не могу уснуть. Утыкаюсь лицом в её волосы, вдыхаю запах. А в башке вертится одна единственная мысль — И как ты её теперь отпустишь, Молот?
15 глава Леся
Я просыпаюсь от громкого воя сирен. В первые несколько мгновений после пробуждения, мне отчаянно хочется попросить выключить этот жуткий звук, и дать нам с Ромой поспать. Сегодня у меня была самая потрясающая ночь в моей жизни, и меньше всего я хочу, чтобы эта ночь закончилась, наступило утро на пару с суровой реальностью, в которой мне придется пойти с Ромой разными дорогами. И, скорее всего, мы с ним никогда не увидимся больше.
Лишь спустя минуту, когда Рома резко вскакивает с постели и бежит к окну, я понимаю, что случилось самое худшее. Это хуже, чем пойти разными дорогами.
Ведь если бы Рома просто ушел и продолжал скрываться, я бы знала, что, возможно, где-то там он нашел выход из своей ситуации. А теперь у него не будет даже шанса его найти.
Нас обнаружила полиция. И судя по звукам многочисленных сирен, звучащих со всех сторон, они нас окружили. А выход у хижины только один, да и окошко единственное рядом с дверью. Не выбраться. Не убежать. Ничего нельзя сделать.
— Рома… — шепчу, отчаянно всхлипнув и натянув одеяло по самое горло. — Это полиция. Тебя поймают… Господи, что же делать?!
— Лесь, одевайся! — командует мой здоровяк, медленно отходя от окна. — Если что, ты ничего не знаешь. Все отрицай. Не пытайся меня спасти или защитить. Я тебя похитил. Ты — жертва. Не давай им повода втянуть тебя в это дело.
Рома начинает быстро натягивать штаны и майку, а я все никак не могу заставить себя подняться с постели. О чем он вообще?! Я его чудовищем выставить должна?! Как он может о таком просить?!
— Лесь, одевайся, малыш… Все кончено… — кидает мне одежду и смотрит с сожалением, от которого мне сердце разрывает на части.
— Ром, давай, ты меня выведешь… У тебя ведь оружие есть. Ну, как тогда, у отеля.
Ты прикроешь себя мной, и мы убежим. Далеко-далеко. Я с тобой убегу. Всегда твоей пленницей буду!
— Нет, малыш, нет, — качает головой Рома и сам натягивает на меня сначала белье, потом юбку и блузку. Одевает, как маленького ребенка, пока я безуспешно борюсь с рыданиями, проигрывая самой себе. — Я так делать не буду. И рисковать тобой не стану. К тому же, ментов снаружи слишком много. Бесполезно это все.
Словно в подтверждение его слов снаружи звучит громкий голос.
— Роман Молотов, вы окружены. Отпустите заложника и выходите с поднятыми вверх руками. Без глупостей, и тогда это учтется на суде.
— Все, Лесь, пора.
— Нет-нет, — судорожно трясу головой и хватаю Рому за плечи. — Не отпущу.
— Дурочка же… маленькая…
Мой похититель резко прижимается губами к моим губам. Целует отчаянно, будто пытаясь вложить в поцелуй все то время, которого у нас не было и никогда не будет, а затем так же резко отпускает, поднимается и широкими шагами идет к выходу.
— Будь счастлива, Олеся.
В последних кадрах перед тем, как мой мир разбивается на осколки, я бегу за ним и что-то кричу, но Рома уже открывает дверь. Его тут же укладывают лицом на землю, ко мне подбегают люди в форме, глаза слепит свет от десятков проблесковых маячков. Двое мужчин меня держат и пытаются успокоить, а я кричу и рвусь к Роме.
— Он хороший! Он не виноват! И он ранен! Не трогайте его…
Меня будто бы никто не слышит, как если бы я раскрывала рот, но звуков не издавала.
Они сажают Рому в машину. Меня тоже куда-то тащат, а я все кручу головой, чтобы увидеть его хотя бы через окно автомобиля.
— Да пустите же меня!
— Леся? Синицына? — неожиданно рядом звучит смутно знакомый голос. Я поворачиваюсь и упираюсь взглядом в светло-карие глаза. Кроме глаз мне ничего не видно, потому что мужчина в маске.
— Леха Суворов. Помнишь такого?
— Леша? Ты?
Лешка — мой бывший одноклассник. Он, конечно, сильно изменился. Был высоким и худощавым, а сейчас просто груда мышц. Прям как мой Рома.
— Так это тебя Молотов похитил? Я когда фамилию в деле увидел, сначала подумал, ну мало ли Синицыных на свете, даже значения не придал, а это, правда, ты.
— Леш, ты, как здесь… что ты тут делаешь? — невольно оглядываю его форму. Он, очевидно, из группы захвата или как там это у них называется? Приехал ловить опасного преступника… Моя бабушка и его дед дружили раньше, поэтому в детстве с Лешкой мы часто виделись. И как я могла забыть, что его дед генералом был?
Неудивительно, что Леша пошел работать в систему.
— Тебя спасаю. Но вопишь ты так, будто это мы — враги. Надо, чтобы тебя врач осмотрел. Идем-ка…
— Нет! Леш, стой! — хватаю его за мощное плечо, когда Леша разворачивается и уже собирается проводить меня до прибывшего автомобиля неотложки. — Леш… помоги мне, а? Мне не врач нужен. Мне другая помощь нужна…
Он смотрит недоуменно какое-то время, а потом все же кивает. Я благодарно улыбаюсь своему бывшему однокласснику, после чего вываливаю ему все, что рассказал мне Рома. И про тренера, и про Борзого. Не упускаю ни одной детали.
Вот так, Молот, не собираюсь я молчать. Если есть хоть малюсенький шанс помочь тебе, то я им воспользуюсь, и буду, по крайней мере, знать, что сделала все возможное, чтобы спасти тебя, а не сбежала, трусливо поджав хвост и закрыв рот на замок.
16 глава Леся
2 месяца спустя.
— Так, Леся, соберись, — смотрю на себя в зеркало и пытаюсь набраться решимости, но удается плохо. Первый день на новой работе, а я как размазня. Думала, что хотя бы смена деятельности поможет мне вернуть вкус к жизни и перестать хандрить, но пока не помогает. Нужно больше времени, только вот, сколько именно — неизвестно.
Он все еще снится мне ночами. Мой Рома. Его поцелуи, наша страсть, его руки и последние слова "Будь счастлива, Олеся".
