– Ваш приемный отец дал вам своё имя? – не удержавшись, спросила Соня.
– Нет. Он отыскал все бумаги, которые, к счастью, оказались целыми, и воспитывал меня под тем именем, которое дали мне мои родители.
– А в каком возрасте вас приняли в орден? – спросила Соня.
– В тринадцать лет. Именно с этого возраста разрешалось принимать в него дворян, которые могли подтвердить свою незапятнанную мезальянсами родословную, от восьми до шестнадцати поколений предков благородной крови… Увы, я такой похвастаться не мог.
– Но, тогда как же… как вы стали рыцарем?
– Я стал cavalieri di grazzia, то есть рыцарем из милости, принятым в орден в виде исключения за будущие военные подвиги. Всего лишь потому, что моя мать не была дворянкой. И потому я не мог занимать никакие орденские должности, кроме должности умереть во славу ордена. – В словах его прозвучала неприкрытая горечь. – За то, что на моём теле нет ни кусочка плоти, не отмеченной боевыми шрамами, на старости лет мне и выделили это бедное командорство, от которого пользы разве что не умереть с голоду. Причем не во Франции, где мы хотели бы жить, а в нищей отсталой Испании…
– Мсье Арно! – осторожно окликнул его Жюстен.
– Да, прости, мой старый товарищ, мы поклялись никогда не жаловаться на судьбу. Но если бы ещё и не видели перед глазами совсем другие примеры… Однако, что это я всё говорю и говорю, и не даю слова вам, наша прекрасная гостья, – спохватился наконец старый рыцарь. – Итак, мы наконец услышим историю о том, каким образом вы появились в наших краях.
– Дело в том, что в Испании у меня есть дом. В Барселоне. Его купил на мое имя и по моей просьбе один мой друг, человек, которому я вполне доверяла. А недавно мы с ним, взяв с собой верных слуг, отправились на судне «Святая Элизабет» в эту благословенную страну.
При слове «благословенная» Арно де Мулен и Жюстен переглянулись, но вслух ничего не сказали. Но Соня догадалась, о чём они молчат. Жан Шастейль немного просветил её.
– Испания – бедная страна. Если где-то и покупать дом, то разве что в Каталонии. Там, как говорил мне один министерский чиновник, которого я лечил, более-менее сносная жизнь. Если Испания ещё держится на плаву, то лишь за счет американских колоний. Но даже золото Америки не спасет эту страну, если она не станет идти в ногу со временем. Подумать только, у них лишь недавно появились в обращении бумажные деньги. Богатство местной аристократии до последнего времени измеряется не количеством денег, а лишь домами и землями. Каталония одной из первых организовала у себя производство хлопчатобумажных тканей. Чиновник говорил, что подъем промышленности всей Испании начнётся именно с неё… Правда, у этой медали есть и обратная сторона: трудно с дешёвой рабочей силой. То есть трудно найти домашнюю прислугу.
– Ну, с этим, думаю, проблем у нас быть не должно, – самоуверенно заметила Соня. – Слуг мы возьмём с собой из Франции.
Жан не стал возражать, а пробормотал что-то вроде: время покажет.
Вот теперь она как раз и сможет убедиться, кто из них был прав… Только вот жив ли её бедный товарищ? А что, если их убили и ограбили?.. То есть думали, будто у них что-то есть при себе. Может, решили, что молодой дворянин катается по морю на лодке со своей любовницей… Да мало ли что можно придумать, объясняя таинственное исчезновение её спутников.
– Софи, – обратился к ней Арно де Мулен, – вы уже давно молчите. Если вам трудно вспоминать то, что с вами случилось…
– Нет‑нет, – заговорила Соня, – просто оглядываясь назад теперь, я не нахожу объяснения некоторым событиям, которые впоследствии произошли с нами.
– Может, всё дело в том, что ваш… товарищ был не слишком опытен в житейских делах? – предположил Жюстен, который тоже слушал её с интересом.
– Тут вы попали в точку, – уныло вздохнула Соня. – Он сходил в порт – тогда мы остановились в Марселе – и, вернувшись, рассказал, что одно из судов, на наше счастье, как раз идёт в Испанию. Брали они за проезд не слишком дорого. Предупредили только, что судно торговое, а не пассажирское, и повар готовить изыски не умеет. Но мы посоветовались и решили, что можем некоторое время и потерпеть грубую пищу, если нас пообещали доставить в Испанию быстрее, чем другие пассажирские суда. Причем как раз в Барселону. Нам это показалось добрым знаком…
– Что же случилось с вами на этом судне? – спросил де Мулен.
– На «Святой Элизабет», однако, плавали не добропорядочные моряки, а гнусные авантюристы и обманщики, которые и не собирались везти нас в Испанию, а решили отвезти в Алжир и продать как рабов.
– То есть едва вы ступили на борт корабля, как тут же превратились в пленников.
– Если точнее, то некоторое время спустя, едва «Святая Элизабет» вышла в открытое море.
– А дальше, что с вами случилось дальше?
– А потом на бригантину – судно, на котором мы плыли, – напали настоящие пираты. Их возглавлял какой-то Костлявый Хуч…
Мужчины опять переглянулись.
– Я говорил нашему приору, что на море вовсе не так спокойно, как ему кажется, – заметил Жюстен. – И миссия ордена потихоньку из рыцарской переходит в чисто монашескую, и уже никто не станет утверждать, будто мальтийские рыцари – суть морской щит Европы на Средиземноморье.
– Правда говорят, будто Хуч не оставляет никого из пассажиров в живых? – спросил де Мулен.
– Это так и есть, – тяжело вздохнула Соня. – Я сама не знаю, почему старший помощник капитана спрятал нас, когда появились пираты. Он буквально впихнул всех троих в некую маленькую каморку на носу судна, которую трудно было бы найти человеку постороннему. У нее не было даже двери, а лишь пара дощечек, которые отодвигались в сторону, образуя узкий лаз.
– Погодите, почему троих? – сказал де Мулен. – Вы говорили, что было четверо.
– К тому времени слуга Жана Шастейля, моего товарища, был уже мертв: матросы убили его, когда он бросился на выручку своему господину.
– Смерть, достойная уважения, – сказал старый рыцарь, и Жюстен согласно кивнул его словам. – Но то, что вас спрятали, и в самом деле странно.
– Может, Юбер – старпом судна – думал, что ему удастся избежать гибели от рук пиратов? Потому что в эту каморку к нам он сунул некий кованый сундучок, доверху набитый золотыми монетами. Якобы судовую кассу. К сожалению, это вместилище моряцкого богатства отправилось на дно вместе с кораблем.
– А вам удалось из вашей каморки выбраться?
– Мы, конечно, подождали, пока не стихли голоса. Кто-то из пиратов предложил расстрелять уже раненое судно, но вожак запретил тратить зря боеприпасы. Само потонет, сказал он, потому мы вынуждены были торопиться… Едва вспомню, с каким трудом нам удалось вылезти, – поежилась Соня, – как опять меня мороз пробирает. Надо сказать, к тому времени судно уже как следует осело на корму, и даже мне, человеку в морском деле невежественному, стало ясно, что бригантине продержаться на плаву оставалось недолго…
