Андрей присвистнул.
– Не свистите в хате! – строго сказала Олеся. – Денег не будет!
– Извини, Лесинька, но такие дела творятся! Выходит, тебе никакое оружие не нужно? Что ж ты доказывал, что не любишь убивать?!
– Так это же точно был враг! А на войне? Может, я хорошего человека убиваю? А у него жена, дети… Или только папка с мамкой… А он мне ничего плохого и не сделал!
– Вы как хотите, – решительно произнес Григорий, – но Ян – не тибетский монах! А после таких рассказов я вообще стал сомневаться, что у него все в порядке с головой!
– Курица стынет! – сердито сказала Олеся, и по её тону Ян понял, что она мнения брата не разделяет.
– Ладно, Григорий, – в запальчивости по сельской привычке переходя на "ты", предложил Ян. – Давай мы на тебе и испробуем, сказки это или нет? Не бойся, я убивать тебя не стану, так, легонько стукну!
– Благодарю покорно! – шутливо воздел руки тот. – Андрейка любит у нас опыты ставить, вот пусть он и пробует!
– Опыты, мил друг, ставят на сомневающихся, – растягивая слова и странно "акая", проговорил Андрей.
Ян смотрел на своих новых знакомых во все глаза и не переставал удивляться их многоликости. Они будто разыгрывали перед Яном целый спектакль, будто показывали, каким разным может казаться человек. Или они уже учили его правилам игры?
– Грицко! – с досадой стукнула по столу Олеся. – Ты же сам предлагал – рассказать всё! А Янек только начал говорить, как ты со своим – верю-не верю! Пусть человек выскажется, а тогда и решать будем.
– Человек… Из него человека ещё делать придется… Ладно, продолжай.
Ян вкратце рассказал, как выбрался из замка, как встретился с Марго, как пристали они к цирковым артистам и, когда добрался до встречи с Чёрным Пашой, был опять остановлен Григорием.
– А вот теперь не спеши и набросай мне подробный портрет этого Черного Паши – прямо не человек, а динозавр какой-то!
Что это за слово, Ян не знал и спрашивать постеснялся, но в который раз отметил про себя: ему надо учиться! Видно, "динозавр" – это что-то древнее…
– Чёрным его прозвали потому, что он всегда в чёрной одежде ходит, цвет этот любит…
– Или отчаянным головорезом хочет казаться, – предположил Андрей.
– А почему Паша? – спросила Олеся.
– Он с турками дружбу водит: товар им русский возит, девушек для гарема…
– Какой ужас! В наше-то время… – вздрогнула Олеся.
– Меня ругала, а сама второй раз перебиваешь! – возмутился Григорий. – Какой он со своим товарищем? Его уважают? Боятся?
– Кто уважает, кто боится, но против него идти никто не осмеливается. При мне, правда, он никого не убивал, но, думаю, если понадобится, у него рука не дрогнет. И ещё: если он чего-то захочет – ни перед чем не остановится, чтобы это получить. Среди циркачей была одна женщина Катерина. Красивая такая…
– Вам она нравилась? – спросила Олеся.
– Нет, есть девушки намного краше!
Хозяйка смущенно улыбнулась.
– Нашла время – на похвалу напрашиваться! – рассердился брат. – Красавица южная, никому не нужная.
Олеся гневно закусила губу.
– Но-но, – примиряюще заговорил Андрей, – ещё не хватало вам поссориться!.. Продолжай, Янек, что там с этой Катериной?
– Её для себя контрабандист по кличке Бабник хотел оставить, большие деньги за неё предлагал. Но Чёрному Паше она тоже приглянулась, и последнее слово осталось за ним! Услал Бабника в море, где тот, говорят, погиб в перестрелке с военными.
– Да, мужик не промах! Что потом с этой женщиной случилось?
– Он на ней женился!
– Значит, и сильным мира ничто человеческое не чуждо… Теперь сядет возле женушки, будет детей растить!
– А вот тут-то вы и ошиблись. Теперь он с дружками решил к духоборам сунуться: богатство сектантов им спать не даёт! Это надо ж – из-за цветных камешков жизнью рисковать! А у духоборов-то этих иглы золотые с ядом!..
В хате повисло молчание. Увлеченный своим рассказом, Ян и не заметил, как вежливое внимание на лицах слушателей сменилось откровенным интересом.
– Как, ты сказал, зовут этих сектантов?
– Черный Паша и сам точно не знает: то ли духоборы, то ли солнцепоклонники…
– Что я тебе говорил! – попенял товарищу Андрей. – А ты: не может быть! Выходит, может! И сокровища, судя по всему, несметные. Представь, получи мы такие средства, какой порядок в России могли бы навести вольные каменщики!. Эти разговоры насчёт того, что кухарка сможет управлять государством… Ещё дедушка Крылов говорил: беда, коль пироги начнёт печи сапожник!
– Осадите назад, господин казак! Вы опять увлеклись! На этот раз сладкими речами юного рассказчика. Разговоры, разговоры… Кто их видел, сокровища? А если их попросту на свете нет?
Григорий вскочил и нервно заходил по комнате.
– Есть! И я их видел! – выкрикнул Ян.
На этот раз из-за стола выскочил Андрей.
– Как видел? Где?! – они вдвоем склонились перед сидящим Яном.
– В пещере… Их так много, что они просто сложены грудами в нишах, выдолбленных в камне.
– А где находятся эти пещеры? Как туда попасть?
– Не знаю.
– Интересно, в пещере был, а где она находится, – не знаешь?
– Я не сказал, что был в пещере, я сказал, что их там видел…
– А разве это не одно и то же?
Ну вот опять! Опять Яну нужно объяснять другим то, что он сам не очень хорошо понимает!
Глава шестая
– Вы – самая удивительная пара, с которой мне когда-либо приходилось сталкиваться, – проговорил Константин, когда затихли последние звуки песен, вполголоса напеваемых Дмитрием и Катериной. – Такие талантливые оба! Вы пока не понимаете, как вам повезло, что свершилась большевистская революция! Разве при царизме кто-нибудь заинтересовался бы вашим пением или вашими способностями к языкам? А большевики открывают талантам из народа двери в большую жизнь, в новую пролетарскую культуру!.. Хотите, поедем со мной в Москву? Георгий Васильевич – старый большевик, с ним считаются; он и с жильем поможет, и с работой… Вы оба будете учиться!
Все остальные члены артели уже спали. Альку Катерина примостила повыше, чтоб не продуло с земли: весна – штука коварная. Синбат, наевшись картошки, заснул прямо у костра. Аполлон спал под телегой. Последним улёгся Батя.
– Совсем вы меня своими песнями убаюкали, – пожаловался он и пошёл устраиваться спать в телегу.
Оставшиеся бодрствовать могли теперь разговаривать без помех, но Чёрный Паша был слегка обескуражен предложением молодого дипломата. Он не привык принимать скоропалительных решений, ему нужно было подумать. Не отвечая на предложение москвича, он распорядился:
