— За час до рассвета буду ждать тебя у Избушки, — произнес мужчина, взявшись за дверную ручку. — Оденься теплее, но слишком уж тяжелую одежду не вздевай. Я тебя короткой тропой проведу, слишком много на себя напялишь, тяжело идти будет. Да, котомку с едой возьми. Все. Завтра свидимся!
— Ага, — только и смогла вымолвить Ёжка вслед уходящему Хмуричу.
— Вот, это мужик! — неожиданно подал голос Терентий и даже восхищенно прицокнул. — Ты бы, Златка, присмотрелась к нему! А что?! И рукастый, и головастый, и заботливый. Будет у Ивы папка, у тебя муж и вообще мужик в доме появится. Не все же мне одному отдуваться?!
— Рень, ты ополоумел, что ли? — ошеломлено уточнила девушка. — Он леший вообще-то!
— И что? А ты Баба Яга, — ничуть не смутился рыжий. — Чем не пара лешему?
— Ой, да ну тебя! — отмахнулась от него царевна и направилась в спальню, где малышка Василиса увлеченно лупила погремушкой о край колыбельки.
Осторожно подкравшись к люльке, Яга закрыла ладошками лицо, сделала еще один шаг и посмотрела на притихшую дочку сквозь щелку между пальцами. Василиса смерила мать недоуменным взглядом, сунула кулачок в рот и принялась его задумчиво посасывать.
— Ку-ку! — сказала Златослава, со смешком отнимая руки от лица.
Малышка два раза моргнула, вынула кулачок изо рта и, широко открыв и без того большущие глаза, засмеялась. Смех Ивы перешел в веселое взвизгивание, когда Ёжка повторила свое «ку-ку» еще раз. Эту незамысловатую игру Злата и Василиса освоили не так давно, но обеим она очень нравилась и непонятно кому она доставляла больше удовольствия: матери или дочери.
Еще немного «покуковав», девушка взяла уже изрядно прибавившую в росте и весе кроху на руки и уложила на свою постель на животик. Василиса на мгновение задумалась, а потом довольно уверенно оперлась крохотными ручонками о покрывало и приподняла головку, покрутила ей немного, опустила назад, перевернулась на спинку и снова засунула кулак в рот.
— Не так быстро, Ивушка! — улыбнулась Яга ребенку и осторожно убрала маленькие ручки девочки от лица.
Царевна снова перевернула ребенка на животик. На этот раз малютка не спешила поворачиваться. Василиса опять приподняла голову, сказала свое веское «у-у!» и перевернулась на спину, чтобы через мгновенье снова оказаться на животе. Кроха затаилась и, хмуря бровки, поглядывала на мать. Златослава провела ладошкой по спинке ребенка, растрепала пушистые светлые волосики и улыбнулась. Малютка Ива, все еще хмуря брови, улыбнулась ей в ответ и резво перевернулась на спину, поймав руками свою собственную ножку и потащив ее в рот. Яга рассмеялась в голос и, склонившись над ребенком, шутливо поцеловала розовую пяточку, которой тут же получила в нос. Почти сразу удостоилась извиняющегося «уа» и прикосновения теплой ладошки к пострадавшему месту.
— Ты же мое солнышко! — заворковала Ёжка, перецеловывая каждый пальчик и курносый носишко в придачу. — Мамина ты радость!
— Уи-и-и! — подтвердила слова Яги Василиса и засмеялась.
Вот такое нехитрое развлечение за последнее время стало у Златославы излюбленным занятием, но, увы, не продолжительным. Малютка еще очень мало бодрствовала и почти все время спала, изредка прерываясь на еду и вот такие игры с мамой. И сейчас немного пошалив, Василиса принялась зевать, а недавно столь задорно блестевшие глазки стали сонными и так и порывались закрыться. Заметив это, царевна уложила ребенка и, присев на край кровати, начала тихонечко покачивать колыбель.
Сколько она так просидела глядя на спящую дочь, царевна не знала, но зато когда поднялась на ноги и со стоном распрямилась, поняла, что времени прошло много. За окном было уже темно, а на кухне беззлобно переругивались Марфа и Терентий, решая кому идти звать Златку ужинать.
После ужина Баба Яга сразу приготовила одежду, которую собиралась надеть завтра в дорогу и легла спать. Снилась ей почему-то черная грозовая туча, от которой приходилось прятаться под телегой, с которой здоровенный ворон утащил гусыню. В тот самый момент, когда Златка отбивалась метелкой от тучи и пыталась одновременно камнем попасть в наглую черную птицу, сон резко поменялся на более понятный — весеннюю лесную поляну в незабудках, которой во сне девушка любовалась до самого пробуждения.
В нужный час Златославу разбудила домовушка, успевшая не только собрать котомочку для хозяюшки, но еще и стол к завтраку накрыть. Ёжка нехотя открыла глаза и медленно поднялась с постели, зевнула широко, прошла к тазу с водой, умылась холодной водицей и быстренько начала натягивать на себя одежду. К тому времени как она вошла на кухню, за столом уже сидел Хмурич с аппетитом жующий кусок пирога с грибами, а на лавке подле него устроился Терентий нализывающий до блеска блюдечко, где не так давно была густая сметанка.
— Утро доброе! — поприветствовал Ягу леший и сделал глоток сбитня из своей кружки. — Как спалось?
— Доброе! — потерла Златка заспанные глаза и с любопытством спросила. — Не знаешь, к чему тучи и вороны снятся?
— Я что на волхва похож? — усмехнулся мужчина, продолжая поглощать пироги.
— И то верно, — согласилась Баба Яга, присела за стол и принялась за еду.
Подкрепившись и поблагодарив Марфу, девушка и леший поднялись из-за стола. Яга повязала шерстяной платок, одела короткий тулупчик и легкие сапожки, взяла котомку с едой и, наказав домовушке и фамильяру приглядывать за Василисой, вышла вслед за мужчиной в серые предрассветные сумерки. Мороз, как и обещал Хмурич, стоял крепкий, он кусюче впивался в нос и щеки, пробирался холодком под одежду. Когда забрезжил рассвет, Ёжка выбилась из сил, пробираясь какими-то дебрями вслед за лешим. Еще через час Златка взмолилась о пощаде и попросила остановиться, передохнуть. Решено было сделать привал.
Леший довел Ягу до поваленной осины, помог ей забраться и сесть на широком стволе, чуть помедлив, присел рядом с ней. Златка молча развязала котомку, достала завернутые в тряпицу пирожки и, поделившись с Хмуричем, принялась жевать холодную, но все равно вкусную выпечку. Подкрепив силы, они снова отправились в путь.
Дальше лес стал более светлым и приветливым, наверное, потому что ельник сменился дубравой, деревья, которой были настолько старыми и могучими, что казалось, они застали сотворение мира. Подлеска здесь не было, лишь изредка то там, то тут ютились кусты дикой малины или шиповника. Древний дубы не терпели близкого соседства и располагались друг от друга на довольно большом расстоянии, что для уставшей царевны было только в радость, ведь идти стало куда легче.
Теперь, когда не было необходимости огибать густые заросли или протискиваться сквозь пушистые лапы близко растущих елок, дорога стала веселей. Злата шла рядом с Хмуричем и засыпала его вопросами: где в лесу можно найти калину и чернику, есть ли надежда договориться с водяным о помощи в розыске корней кувшинок и прочее без сомнения нужное и полезное, старалась узнать у него девушка. Леший отвечал на вопросы подробно, иногда с доброй усмешкой поглядывая на сосредоточенно пытающуюся все запомнить Бабу Ягу. Он был уверен, что, даже следуя его объяснениям, сама она вряд ли сможет найти хотя бы треть из того, что ей необходимо и поэтому первое время ему придется ее сопровождать. Мысль эта Хмуричу нравилась, не так скучно будет жить и смотреть за лесом, когда под боком такая неуемная и деятельная соседка. С Ёжками всегда было веселей.
