Книга Его маленькая слабость - Алиса Лиман

Гордости своей на горло наступает. И просит прощение даже за то, в чем сама не виновата.

Однако гордость эта все равно упрямо прорезается. В том, как, будто против воли выпрямляется ее спина. Подбородок, подергиваясь, ползёт вверх, пока девчонка сквозь сжатые зубы говорит то, с чем на самом деле не согласна.

Непрошеные мысли прерывает стук в дверь:

— Глеб Виталич, обед, — примирительным тоном лепечет Надежда из коридора.

Сколько я так пролежал? Кажется, даже задремать успел.

Потираю пальцами глаза, поднимаясь с кровати. Выхожу из комнаты. Домработница у двери караулит.

— Анну пригласила? — строго спрашиваю.

— Говорит, не голодна, — пожимает плечами женщина.

Злость закипает новой волной.

Что за детский сад? Я ещё нянчиться с ней должен? Толкаю дверь в соседнюю комнату:

— Немедленно... — начинаю громогласно, но тут же осекаюсь, найдя комнату пустой: — И где она?

— А я почем знаю? Только что здесь была, — бросает Надежда, возвращаясь в кухню.

В туалет должно быть пошла. Тянусь за ручкой, чтобы закрыть дверь, но замираю, услышав какой-то странный звук из ванной.

Выпрямляюсь. Вхожу в комнату, едва ли не крадучись. Приближаюсь к двери в ванную.

Не показалось. Рвёт ее.

Полусырая греча, да и той пол-ложки. Нервотрёпка… Похоже у моей гостьи на нашем «приветливом» фоне гастрит разовьётся.

Чувствую, что стыд снова выпустил свои мерзкие щупальца.

Ну а что я должен делать?! Каждый раз ее теперь из ложечки кормить? На руках носить? В попу целовать? Нет уж...

Дверь из ванной медленно открывается, прерывая мои раздражённые мысли. Утирая лицо полотенцем, Аня неторопливо заходит в комнату, вынуждая меня пятиться.

Хотя, какого черта?

Останавливаюсь. Осторожно кладу свою руку на ее плечо.

— Ой, мамочки! Кто здесь?

Ладно. Осторожно не вышло.

— Тише, — успокаиваю я. — Есть идём. Сейчас же.

— Я не...

— Это не обсуждается, — беру за локоть и тяну к выходу из комнаты. — Тебя уже рвёт с голодухи. Собралась помереть? Только не в моем доме.

Войдя в кухню, сажаю притихшую девушку за стол, на котором уже стоят дымящиеся тарелочки. Овощное рагу с мясом. На вид значительно лучше, нежели сухая греча.

— Другое дело, — бормочу я, кинув укоризненный взгляд на распоясавшуюся кухарку.

Сажусь напротив Ани. Она шумно сглатывает. Ну как же. Не голодна она. Ещё и врать вздумала.

— Так и будешь сидеть принюхиваться? — строго спрашиваю.

Над столом всплывает неуверенная рука. Пальцы осторожно скользят по поверхности в поисках вилки.

— Надежда, ложку, — велю я, не отрывая взгляда от девушки. — И будь добра всегда выдавай ложку нашей гостье.

— Спасибо, — одними губами произносит Аня, принимая из рук Нади столовый прибор.

Нащупывает пальцами край тарелки. Ведёт краешком ложки, стараясь быть максимально осторожной. В итоге у неё ничего не выходит. И в рот отправляется пустая ложка, едва смоченная в соусе.

Черт. Почему-то это бесит меня сильнее, чем, если бы она быстро закидала себе еду в рот, лишь бы избавиться от моего общества.

— Я отстану от тебя, как только ты все съешь, — шиплю сквозь зубы. — А мне, между прочим уже пора на работу собираться. Так что поактивней, Анюта.

Пыхтит, явно собираясь с духом:

— Боюсь, если потороплюсь, то у вас аппетит пропадёт, — с явной обидой в голосе, все же выдаёт она. — Это не так-то просто, как...

Замолкает. Стягивает губы в жесткую линию, давая понять, что больше говорить она не собирается. И не надо. Ещё она со мной пререкаться будет.

Я и так все понял.

Не так просто, как зрячему. Любое привычное действие. Пусть то поесть. Помыться. И даже сходить в туалет. А я подгоняю...

Проводив взглядом Надежду, которая неторопливо выходила из кухни, прикрываю глаза.

Просто интересно стало.

Подцепляю рагу вилкой. Тяну в рот. Вот же... Хмурясь, открываю глаза. Вилка до рта добралась пустая.

Смотрю на Аню. А она вроде справляется потихоньку. Не каждый раз, но все же.

Вспомнилось, как ночью я кормил ее сам. Сосредотачиваю взгляд на розовых губках, за которыми снова скрылась пустая ложка. Аня с очевидным разочарованием вынимает ее изо рта. Облизывает губы, явно набираясь решимости для нового захода. Таранит тарелку невидящим взглядом, будто пытается ее загипнотизировать.

Усмехаюсь. Память может и потеряла. А ее упорству все ещё можно позавидовать. Как-никак справляется.

Вижу, что ее порция норовит сбежать со своего керамического пристанища. Неосознанно тянусь и возвращаю рагу на центр Аниной тарелки своей вилкой.

Аня замирает. Прислушивается.

Я воровато одергиваю руку.

— Что вы делаете?

— Ем, — нагло вру.

— Так тихо?

— Мне сейчас необходимо оправдываться? — довольно резко бросаю я.

— Нет. Простите. Я просто... — прикусывает губу, снова не закончив предложение.

— «Просто» — что? Договаривай!

— Просто... вы из-за меня, — пыхтит, явно не желая продолжать, но все же выдавливает: — Вы из-за меня и так без завтрака остались. А сейчас на работу пойдёте. Боюсь, что я вам совсем аппетит перебила своим ковырянием. Так ведь и заболеть можно...

Аня густо краснеет, будто сказала нечто непристойное.

Хотя пожалуй отчасти так и есть. Видится мне в этом нечего интимное. То, что должно обсуждаться только между близкими людьми.

«Ты ведь на работу сейчас, поешь сначала... Я не хочу, чтобы ты заболел», — вот как прозвучали слова случайной гостьи в моей голове.

Мои брови болезненно вздрагивают. В горле образуется ком.

Я ведь никогда и не услышу ничего подобного. Не заслужил.

Бросаю вилку на стол. Поднимаюсь из-за стола и выхожу из кухни.

— Разгрузочный день, бл...