— Что значит «нельзя»? — пробурчал он. — Что может нас остановить?
— Я. В смысле я… У меня «гости», — еле слышно ответила она. —
— «Гости»? — тупо повторил он и закрыл глаза.
— Я очень сожалею, — прошептала она, смущенная до глубины души и физически несчастная. Неужели он мог подумать, что она не хочет его тоже? Мой Бог, ей было даже больно — так она его хотела.
— Она сожалеет… — он потряс головой и открыл глаза. Выглядели они ужасно.
— О, господи, — выдохнул он и опустил ее на первой площадке на пол.
Повернувшись, ухватился за поручень и несколько раз глубоко вздохнул. Испустив последний дрожащий вздох, он повернулся и попытался успокоить ее искренне извиняющимся взглядом.
— Мне следовало бы извиниться. Что за дьявол вселился в меня? Я даже не подумал о противозачаточных. Поверь мне, Одри, Мать-Природа только что спасла тебя от самой большой ошибки в твоей жизни!
С разрывающимся сердцем она глядела на него. Она-то видела все в ином свете. О, она понимала, что он не любит ее и, вероятно, никогда не полюбит. Но с этим она не могла ничего поделать, как не могла и переменить свои чувства к нему. Она любила его до безумия и берегла бы, — как сокровище, воспоминание о минутах, проведенных с ним в постели. Может, ничего и не последовало бы после, но по крайней мере один раз она побывала бы с ним в постели.
Но где там!.. Судьба не была достаточно предрасположена к ней, чтобы предоставить хотя бы мимолетное счастье…
Она едва не заплакала, когда он взял ее лицо в свои теплые и нежные руки.
— Это и к лучшему, — мягко проговорил он. — Тебе следует искать любви, Одри, а не просто секса. А по правде говоря, в данный момент я не гожусь для любви. Дать молодой уязвимой девушке вроде тебя только одно, без другого, было бы преступно, особенно когда прошло так мало времени после твоего опыта с Расселлом.
Одри пыталась пролепетать что-то насчет того, что ей было абсолютно наплевать на Расселла, но он заставил ее замолчать одним взглядом.
— Если ты думаешь, что мне легко говорить такое, — мрачно продолжил он, — то ошибаешься. Самым легким было бы взять и использовать тебя, потом сказать тебе однажды, что в твоих услугах больше не нуждаются и что я меняю тебя на кого-то еще. Поверь мне, я знаю тип мужчин, которые именно так и поступили бы. Я сам был таким на протяжении многих лет и мог бы стать таким снова. Обязательность не моя природная черта.
Шокированная, Одри моргала, глядя на него. О чем он говорит? О том, что до женитьбы был неисправимым Дон Жуаном, бессердечным Казановой? И хотя его внешность и сексапильность вполне могли сделать из него бабника, она не могла поверить, что он таким и был. Черствый повеса ответил бы на сексуальные притязания Лавинии. И ему было бы наплевать, на эмоциональное и физическое состояние юной девушки. Может быть, он и был когда-то хамом, но не оставался таковым. Его поступки говорили о нем больше, чем его слова.
— Ты слушаешь меня, Одри? — спросил он нетерпеливым голосом.
— Я?.. Да…
— Мне показалось, что ты не слушаешь. Скажу проще: я не собираюсь спать с тобой. Я буду тебе другом, если ты еще хочешь этого. У тебя, похоже, немного друзей. Но ради бога, не усложняй наши отношения и не влюбляйся в меня. В любом случае это будет только рикошет после Расселла. Сначала нащупай твердую почву под ногами, а потом уже бросайся в новый роман. Со временем появится новый мужчина, примерно твоего возраста, который действительно полюбит тебя и не причинит тебе боли. Пока же…
Ее сердце подпрыгнуло.
— Пока — что?
Его губы обнажили зубы в циничной усмешке.
— Пока что я постараюсь не наскакивать на тебя во время уроков вождения. Ты кажешься очень чувственной девушкой, которую легко зажечь. Почему Расселл назвал тебя скучной в постели, не могу понять! Вероятно, мне придется заняться бегом трусцой… или, может быть…
Его глаза затуманились в задумчивости.
Сердце Одри сжалось, когда она сообразила, что он рассматривал возможность завести себе любовницу, — какую-нибудь опытную женщину, которая удовлетворит его половые потребности и сделает его таким образом «безопасным» другом для нее.
Опустошенность заполнила ее. Тебе не нужно этого делать, хотелось ей крикнуть ему. Я уже не наивна и неуязвима, как раньше, — вот в чем дело. Я понимаю, что тебя интересует только секс. Я понимаю. Но я ничего и не требую взамен. Единственное, чего мне хочется, это лечь с тобой и утешить тебя. Не растрачивай напрасно мою любовь! Не дай ей съежиться и умереть без наслаждения, без попытки, без исполнения желаний!..
Она открыто смотрела в его прекрасные глаза, и эти слова рвались из ее сердца. Но она ничего не сказала, и ее опустошенный вздох вывел Эллиота из задумчивости.
— Тебе лучше пойти баиньки, Одри, — сказал он. — Ты выглядишь утомленной.
Она покорно кивнула, ненавидя себя за молчание. Но логика подсказывала ей, что она напрасно потеряла бы время, предлагая себя Эллиоту в качестве любовницы. Он не сказал бы «да». Она пыталась уговорить себя: это из-за того, что он пытался уберечь ее от беды. Но давно знакомый голос нашептывал ей: если бы она была действительно красивой и сексуальной, он не отказался бы от нее так легко…
— Не провожай меня, — тем временем говорил он. — Я знаю дорогу. Десять часов утра не будет слишком ранним началом для тебя?
— Нельзя ли… в одиннадцать? — она предчувствовала, что ей долго не удастся заснуть сегодня ночью, как бы она ни устала.
— Тогда в одиннадцать, — он шагнул вперед и запечатлел весьма платонический поцелуй на ее лбу. — Спокойной ночи, праздничная девушка.
Одри наблюдала, как он выходит из дома, и сердце в ее груди, казалось, опускалось все ниже.
— Ах, Эллиот, — вздохнула она, затем повернулась и вскарабкалась по оставшимся ступенькам к спальне.
Сон действительно долго не приходил к ней.
5
— Ты точно темная лошадка, Одри, раз сумела подцепить такого мужчину!
Лавиния стремительно вошла в кухню — этакое чувственное видение в пурпурном вельветовом халате, с длинными черными волосами, сбегающими на плечи.
Одри подняла глаза от своей чашки с кофе к настенным часам, чтобы убедиться, что не потеряла невзначай час или два. Ее мачеха редко поднималась в субботу раньше полудня. Но нет — было только десять сорок пять.
— Ты рано встала, — сказала она, игнорируя ее высказывание насчет Эллиота. Лавиния усмехнулась:
— Я не смогла снова заснуть после того, как Варвик так нашумел, собираясь на свою партию гольфа сегодня утром. И теперь у меня разболелась голова.
Она занялась поисками обезболивающих в аптечке, висящей над холодильником, и, разыскав нужные таблетки» бросила их в рот и запила стаканом воды.
