«Условия те же», — ответила на это Таня. — «Вы не пытаетесь развязать руки, снять повязку и не предпринимаете никаких других способов меня узнать. Устраивает?»
«Без рук. Без ног. Без глаз. Девушка, вам бы в патологоанатомы», — прокомментировал Танино сообщение заведующий отделением.
«Торг неуместен», — поставила точку Зуева.
«Я всё равно тебя найду. И отшлепаю», — традиционно заявил Станислав Борисович.
«Тебя возбуждает БДСМ?» — посмеиваясь, ответила Таня.
«Меня возбуждаешь ты», — со свойственной ему прямотой, признался Дежнев, и сердце перевернулось в Таниной груди. — «Так, когда мы перейдем от слов к делу?»
«Послезавтра?» — предложила Зуева, зная расписание ночных дежурств.
«Я столько не проживу», — прилетело в ответ. — «Давай, завтра. А лучше сегодня. И еще лучше — прямо сейчас».
«Послезавтра. В 23.00», — подвела итог дискуссии Таня.
Глава 18
Звук Пипеткинской эсэмэски ворвался в сон Дежнева, как залп «Авроры» в историю России. Дремоту как ветром сдуло. Конечно, Стас шутил про «столько не проживу». И «меня возбуждаешь ты» было скорее комплиментом, приятностью, на которые падки все женщины. Но… в каждой шутке есть доля шутки. А всё остальное правда. И доля правды Стасу не понравилась. Будучи беспристрастным диагностом, он определил у себя зависимость. В начальной стадии, но прогрессирующую. И пока он не определился, как данному факту относиться. Он давно и прочно увяз в незамысловатых «сунул, вынул и пошел», не обремененных сложными чувствами. Что нового может быть в отношениях с женщинами, и в женщинах вообще? Женщинами были его пациентки, его сотрудницы, начальник — и та была женщиной. Стас их знал справа налево, слева направо, сверху вниз и снизу вверх… Снизу вверх — преимущественно. Чего он там не видел?
А вот поди ж ты…
Дежнев добрел до ванной, сполоснул лицо прохладной водой… Может, дело как раз в том, что не видел? Он усмехнулся. Новый взгляд на женщину: с завязанными глазами. Свежо. Современно. Антинаучно. Такими темпами он скоро начнет красные трусы на люстру забрасывать. Хотя нет, красные трусы на люстру — это чтобы мужика привлечь. А ему мужик зачем? Чтобы привлечь бабу, нужно что-нибудь другое. Например, носки под кровать. Нет. Носки под кровать — это чтобы от нее избавиться. Стас, тихо посмеиваясь, вернулся в комнату и свернул диалог с Пипеткой. И обнаружил, что писала не только она. Фрида Марковна сообщала, что сегодня юбилей у Варвары Григорьевны, их самой старшей медсестры. Не по статусу, а по возрасту. Дежнев смутно припомнил, что сдавал деньги на подарок. Но кому и на что — вылетело напрочь. Идти на работу, с одной стороны, было лень, а с другой — это способ поймать Пипетку с поличным. Теперь Станислав Борисович был почти уверен, что это Татьяна. Кто еще из пипеток может быть сейчас в отделении?
Взбодрившись этой мыслью, Стас собрался. Он жил недалеко от больницы — всего пятнадцать минут пешком. Сегодня его путь был немного дольше, чем обычно, поскольку нужно было завернуть за цветами. Предприимчивые кавказцы открыли цветочный ларек, который теперь превратился в цветочную будку, в пяти минутах ходьбы от роддома, и в накладе не оставались. Дежнев не помнил, что, кому и на что сдавал, но он был, во-первых, мужиком, а во-вторых, завотделением. Разве он может прийти на юбилей сотрудницы без цветов?
— Дочк родил? — спросил улыбчивый не то продавец, не то владелец, не то два в одном, упаковывая незамысловатый букет из роз.
Стас с усмешкой помотал головой.
— Жина? — не отставал кавказец, радуясь за покупателя от всей своей широкой кавказской души. — Малчик, дэвочка?
— И «малчик», и «дэвочка», — скопировал акцент Дежнев. — И каждый день по нескольку штук, — и на недоумевающее выражение лица собеседника пояснил: — Я заведующий отделением в роддоме.
Настроение у Дежнева упало ниже уровня плинтуса. Вот оно, зеркало правды. Оказывается, у него спрашивали, не кто у него родился, а не дочка ли у него родила. Он еще и жениться не успел, а его уже в дедушки списывают. Неужели, всё так плохо? Станислав Борисович бросил взгляд в отзеркаливающее стекло двери. Вроде такой, каким был с утра. Виски немного присыпаны сединой. На лбу пролегли глубокие борозды. Так не мудрено при его работе. От глаз разбегаются тонкие лучики морщинок. Но взгляд ясный. Улыбка обаятельная. Стас на это надеялся. Потому что если нет, то, может статься, это «ж-ж-ж» с отложенными до послезавтра планами неспроста…
Да ну. Он же Станислав Дежнев. Мужчина в самом расцвете сил. Без моторчика в одном месте. Каждая новая сотрудница в роддоме, а то и во всей больнице, мечтает его охомутать. А каждая старая не мечтает только потому, что осознает безнадежность затеи. Точка. Не то последнюю уверенность в себе можно потерять. Вместе с волосами, что покидают умную голову, и песком, который вот-вот начнет сыпаться.
В ординаторской, самом большом служебном помещении, юбилярша с добровольными помощницами из «старой гвардии» наводили лоск на составном праздничном столе. Всё было скромно, почти по-семейному: дачные заготовки, бутерброды, картошечка, самосольная селедочка и самопечный торт. Стас поздравил Варвару Григорьевну, вручил цветы, чмокнул в щечку, по фэншую отвесил ей несколько комплиментов, снял верхнюю одежду и быстро заглянул в ящик стола. Он был пуст. Жертва Эроту благосклонно принята. Остается ждать жатвы.
Разговор вокруг стола шел на околохозяйственные темы. Несмотря на бегство волос и поддавливающий песок, Дежнев пока до них не дозрел. И пока его не взяли в клещи, откланялся по неотложным нуждам. Опять-таки, нужно поймать Пипетку с поличным, прижать… Слегка. Чтобы осознала, что добровольное признание смягчает вину, а до его дома всего пятнадцать минут средним шагом. И не нужно ждать никакого мифического «послезавтра».
На посту никого не было, Стас взял ключик от кабинета УЗИ, традиционно пустовавшего в это время суток, и направился туда, чтобы его никто не дергал. Путь пролегал мимо процедурной, из которой слышался смех. Нет, Дежнев не был противником чувства юмора на рабочем месте. Просто смех показался уж больно знакомым. Стас дернул дверь… и понял, что с поличным Татьяну не возьмешь. Поскольку пипетки сидели в полном составе.
Глава 19
До послезавтра была еще целая вечность. В конце концов, обещанное свидание с сексуальным контекстом, подтекстом и даже надтекстом, как в ее случае, — не беременность. Еще может рассосаться само собой. При попутном ветре обстоятельств места и времени. Поэтому Татьяна относилась к предстоящему (возможно) событию философски. Дергаться она будет послезавтра. А сегодня у нее есть Фрида Марковна и еще три истории с кучей анализов. Однако всего одну историю спустя наставница заявила, что на сегодня всё. И Таня оказалась вовлечена в деятельность по превращению ординаторской в трапезную. К счастью, для такой тонкой работы, как нарезка бутербродов и чистка селедки, Зуева оказалась недостаточно компетентна. Поэтому ее отправили пообщаться с молодежью, которая, по сложившейся традиции, тусовалась в процедурной.
