Ты можешь мне руку свою не подать, Поскольку не в силах меня ты понять, Зачем несемся ночи вслед Встречать в Вирджинии рассвет?
Прошло много времени с тех пор, как я летала на самолете или находилась в большом городе посреди толпы народа, шума и пробок.
Испытываю жуткий дискомфорт, когда мы с Крисом приземляемся в аэропорту Сан-Диего. Потребовалось много часов, чтобы попасть сюда из Мэна, и мы оба устали. Но, к сожалению, я измучена не настолько, чтобы не ощущать подавленность. Добраться до Международного аэропорта Бангора оказалось не трудно, но потом нам пришлось бежать, чтобы успеть на рейс в Чикаго, и на переживания времени не осталось. И вот теперь, когда мы на месте, меня потряхивает.
– Ты в порядке? – спрашивает Крис, пока мы ждем выдачу багажа.
– Ага. Просто устала.
Я стараюсь выглядеть расслабленной и не обращать внимания на сотни людей, собравшихся вокруг багажной карусели.
Крис берет меня за руку.
– Я знаю, что мы в реальном мире. – Он понимает меня. Я киваю и шагаю к нему поближе.
Месяцы, проведенные в безопасности нашего уединенного жилища, лишили меня возможности практиковаться в жизни вне кокона. Это глупо. Наверное, у меня развилось некое подобие агорафобии[5], но мы не просто так выбрали побережье Мэна. Нам нравится умиротворенность этого места.
Говорю Крису, что мне нужно сходить в туалет, и смываюсь, пока он не начал слишком обо мне беспокоиться. Дамская комната неудобно расположена после огромной зоны безопасности, и меня подташнивает, когда я, наконец, скрываюсь в кабинке. Конечно, в помещении неприятно пахнет химическими чистящими средствами, тут очередь, женщины толпятся возле зеркал, младенцы какают, и…
Я прислоняюсь к двери кабинки и стараюсь ни к чему не прикасаться руками. Господи, я вся взмокла, и телефон дрожит в руках, когда я звоню.
– Это эскорт-услуги, которые я заказывал? – немедленно отзывается Сабин. – Я не хочу слышать никаких жалоб по поводу ситуации с домом на дереве, ясно? Сейчас это на пике моды. И тебе лучше принести костюм русалки, который я просил, или сделка отменяется. К тому же платить я тебе буду из своей банки с монетами.
Голос друга прорывается сквозь мою панику, и я облегченно смеюсь.
– Костюм русалки? Серьезно?
– Ох. Блайт, – вздыхает он с притворным разочарованием, – решил, что это не ты. Но костюм русалки не обсуждается. Я буду выглядеть в нем чертовски привлекательно. Э… то есть, она будет. Верно. Это не для меня. Это было бы странно, – он замолкает, – или нет?
– Сабин?
– Да, Блайт?
– Мы в Сан-Диего.
– И у тебя такой… счастливый голос. Что происходит?
– Это глупо. Просто… очень много людей, шума и всякого дерьма, и что-то мне тяжко это дается.
– Сейчас девятнадцатое декабря. Конечно, такая картина повсюду, черт побери. Как только выберешься из аэропорта и центра города, станет лучше.
Красный свет над туалетом меня раздражает. Он как будто ждет, что я усядусь на заразное сиденье, а этого не произойдет. Я хмуро смотрю на унитаз, а потом поднимаю ногу и нажимаю кнопку спуска. Лампочка снова загорается красным.
– О господи, ты писаешь, пока разговариваешь со мной? – восклицает Сабин.
– Нет, я просто на минутку спряталась.
– Я не против. Просто боялся что-нибудь пропустить, так как тоже пошел в туалет. Подумал, вдруг мы с тобой одновременно писаем во время разговора.
– Ну уж нет. – Я нервно постукиваю ногой.
– А что это за звук?
– Я стучу ногой.
– Прекрати немедленно. Дама в соседней кабинке может решить, что ты подаешь ей сигнал о сексе, словно ты туалетный сенатор[6] или кто там еще, ждущий активных действий. Если, конечно, тебе это не нужно, тогда прекрати, Сенатор.
– Сабин! Я таким не занимаюсь! К тому же, думаю, этот сигнал только для мужских кабинок.
Но я все же прекращаю стучать.
– Би?
– Да?
– Выметайся нафиг из туалета, хватай сумки и вали на солнышко. На улице шикарно. Лучше, чем в твоем зимнем Мэне.
– Ладно, – соглашаюсь без особой уверенности.
– Сладкая моя, – настаивает мой собеседник, – проваливай к чертовой матери из туалета и иди сюда за любовью Сабина!
Я отдергиваю телефон от уха и хихикаю.
– Хорошо-хорошо!
– Скоро приду к тебе домой, глупышка.
Я отключаюсь и несколько раз ударяюсь головой о дверцу, пытаясь собраться с мыслями. Это унизительно, и не хочется, чтобы Крис видел меня такой, хотя он не придаст этому значения, потому что видел меня и в худшем состоянии. И вообще он приложил столько усилий, чтобы организовать эту невероятную поездку и вытащить нас сюда, а я веду себя как идиотка.
Раздается сигнал сообщения.
Сабин: Проваливай из туалета. Я люблю тебя, тебя и русалок.
До выдачи багажа я добираюсь уже во вполне вменяемом состоянии.
Когда мы, наконец, в огромном арендованном внедорожнике направляемся прочь от аэропорта, я испытываю настоящее воодушевление. Невозможно игнорировать потрясающий пейзаж залива. Сейчас только полдень, и хотя мы встали в три часа ночи по восточному побережью, я вдруг ощущаю прилив сил. Суровые температуры Новой Англии действительно остались позади, и когда я опускаю окно, то ни на секунду не скучаю по ледяному зимнему ветру с Атлантики.
– Здесь, должно быть, почти двадцать градусов! – с восторгом замечаю я, пока ветер играется с моими волосами.
Крис указывает на приборную панель.
– Двадцать два. Неплохо, да? Тепло для этого времени года, и дальше прогноз еще лучше.
Я надеваю солнцезащитные очки и любуюсь пейзажем: солнечные блики на воде, наполненные пассажирами круизные лайнеры, маленькие шустрые катера. Ко мне возвращается ощущение лета. Солнце определенно пойдет мне на пользу.
– Странно встречать Рождество без снега. Я еще никогда не ездила в теплые штаты во время зимы, – признаюсь я.
