«Вам необходимо научиться сжимать стенки влагалища, чтобы мужчине было трудно войти в первый раз — имитация первого вторжения».
Читая это, представляю, как у нас это будет с Юрием, и меня начинает мутить.
— Как же я это всё смогу? — шепчу тихонько.
«Главный признак потери девственности — кровь на простынях. Добиться этого легко в последние дни менструального цикла, либо проколоть себе палец».
Та-а-ак... А что, если моя свадьба не попадет в нужный период? Нет, нужно что-то понадежнее. Может, попробовать фишку с проколотым пальцем? Но Юрий же не идиот!
И тут мои глаза натыкаются на статью с более радикальными способами.
— Так… жженные квасцы… — читаю рецепт: — Половину чайной ложки квасцов размешать в стакане кипятка… четыре пипетки во влагалище в сутки… Результат: влагалище стянется, как у девственницы, также возможна кровь и разрывы при половом акте… Господи, какая невероятная жесть!
От последней статьи мне хочется заползти куда-нибудь на чердак или в подвал, сжаться в комочек, да так и остаться, чтобы никто никогда меня не нашел.
Самое паршивое — посоветоваться не с кем, а что делать, я не знаю. Больше того, не представляю, как вообще смогу выйти за Юрия.
«Оглянуться не успеешь, как ко мне привыкнешь!» — сказал он мне при первой встрече. Но что-то я сомневаюсь, что это вообще реально.
— Мамочка, моя дорогая мамочка, где ты? — шепчу в пустоту холла.
Моя жизнь поделена напополам, переломлена на до и после, искорежена маминой смертью. Когда она была со мной, я купалась в ее любви, я потребляла ее бездумно, я ею не дорожила. Не знала, даже подумать не могла, что она может закончиться. Ее любовь была для меня чем-то сродни воздуху. Разве воздух может исчезнуть? Он ведь бесконечен! Он был, есть и будет…
Когда мамы не стало, я будто оказалась выброшенной в открытый космос, где воздуха нет совсем. Крохотный астероид по имени Лиза.
Глава 21. Неожиданный гость
В тот же день:
21:00
Лиза
— Мамочки, как же я хочу спать…
Сижу на кухне ресторана с совершенно несчастнейшим видом. Да, проснуться на пару часов раньше обычного было совсем не гениальной идеей, учитывая, какой сложный выдался вечерок.
Пью пятую кружку кофе за этот долгий день и жду, пока Софья закончит ваять свой шедевр. Ей только-только исполнилось семнадцать, но она уже год как работает поваром в «Отличной» и лучше всех печет осетинские пироги.
Сейчас она выкладывает на блюдо свой «Фыдджин», пирог с мясом. Пахнет он умопомрачительно, жаль, что приготовлен для гостей, а не для нас. Сестра квохчет над ним, как курица-наседка, мажет со всех сторон топленым маслом, украшает зеленью.
Аккуратно ставлю блюдо на поднос и несу в зал.
— Смотри, по дороге не захрапи! — смеется мне в спину Софья.
Вроде бы январь не самый людный месяц в нашей гостинице, но этот год выдался каким-то аномальным. И хоть постояльцев сегодня немного, но в ресторане приличное количество гостей. Ношусь с семи вечера как кролик Energizer.
«Так, до закрытия всего два часа… Всего сто двадцать минут, и я буду обнимать свою любимую, бесценную подушечку. Даже в душ не пойду, сразу в постель — и пусть мне сегодня совсем ничего не снится, а главное, никто! Ни Влад, ни Юрий…»
Подаю пирог парочке влюбленных, принимаю заказ за соседним столиком. Уже собираюсь идти обратно на кухню, как меня окликает смутно знакомый голос:
— Лапушка моя, а у меня взять заказ?
Оборачиваюсь и роняю поднос, а заодно и блокнот… Смотрю на неожиданного гостя и не верю своим глазам!
— Здравствуйте, Юрий Игнатович… — хриплю тихонько, поднимая поднос.
— Просил же называть меня просто Юра… — тянет он, внимательно смотрит. — Я вижу, узнала, а ведь всего раз виделись! Значит, не забыла…
Ага, забудешь тут, как же. Каждая его морщинка, каждый седой волосок, каждая родинка отпечатались у меня в памяти так, что и через двадцать лет бы вспомнила.
Сидит весь такой нарядный: в бежевом свитере, черных брюках, а свет люстры отражается в начищенных до блеска туфлях. Широкая улыбка, прямо как у Буратино… Ни дать ни взять жених.
— Конечно же я вас помню! — тут же отвечаю.
— А ну-ка, расскажи мне, милая девочка, почему так поздно работаешь? — резко меняет он тему. — Позови кого-нибудь, пусть тебя заменят, и садись за стол, будем с тобой ужинать!
— Я… мне… да я не против поработать… — осторожно пытаюсь отказаться от столь «заманчивого» предложения.
— Лизонька, сделай всё в точности, как я велел! И впредь привыкай слушаться без пререканий!
Замираю на месте, киваю ему.
— Сейчас я передам заказы и приду, хорошо? Что бы вы хотели на ужин?
— Другой разговор, мой цветочек! Принеси что-нибудь на свое усмотрение…
Выбегаю из зала и замираю на кухне прямо у двери.
Мне просто необходимо отдышаться, немного прийти в себя, хотя вряд ли это возможно. Сердце стучит где-то в районе горла. Одно хорошо — сон как рукой сняло. Да что там, я после этой встречи неделю не усну!
«Мамочки, зачем он здесь? Он же сказал, что приедет за мной в феврале! У меня в запасе еще целый месяц! Я еще не готова замуж…»
— Что случилось? — хмурит брови Софья. — Ты чего так побледнела?
Она и Каролина подходят ко мне, начинают обмахивать салфетками. Хоть и не кровные сестры, а похожи как два семечка одного подсолнуха — обе смуглые, черноволосые. Настоящие восточные красавицы.
«Почему он не выбрал одну из них…» — мелькает в голове трусливая мыслишка. Мне тут же становится за нее стыдно, ведь такого мужа, как Юрий Ливанов, я бы ни за что не пожелала ни одной из своих сестер.
— Приехал мой жених… — шепчу тихо, но сестры слышат.
Начитают охать, причитать, пытаются меня успокоить, хотя как по мне — это вряд ли возможно.
— Он хочет со мной поужинать, придумайте, чем его накормить, пожалуйста…
— Это мы сейчас, — кивает Каролина. — Это мы быстро!
Они кладут на поднос две порции пирога с сыром, приготовленное на гриле мясо, соус, блюдо с картофелем и овощами, салат. Едва могу уместить всё это роскошество на подносе.
«Пусть объестся к чертовой бабушке и забудет про меня…»
Однако понимаю — мечты мои глупы и вряд ли сбудутся.
Спешу с тяжелым подносом в зал, ставлю его перед Юрием, накрываю на стол.
— Какая ты умелица… — подмечает он и вдруг гладит меня по плечу.
Я вздрагиваю и чуть не роняю мясо вместе с соусом ему на брюки. Громко охаю, представив, что только что чуть не натворила.
