Кейт радостно встрепенулась.
Несмотря на обещания самой себе не полагаться на Джейка, она не могла отвергнуть его заботу. Поэтому села напротив него и придвинула к себе пакет.
К своему удивлению, Кейт нашла в нем не только зерновую пшеничную сдобу с бананом и орехами, но и круассан с шоколадом и малиной.
Прежде чем она успела возразить, он вскочил и налил ей стакан молока.
— Я не знал, какое у тебя будет настроение, — сказал он, протягивая ей тарелку.
Кейт на секунду задумалась. Разумеется, правильным выбором был бы зерновой хлеб. Здоровым выбором. Лучше для нее, лучше для ребенка.
Но ей почему-то захотелось круассан с шоколадом и малиной… в котором было слишком много калорий и жира.
В конце концов она поняла, что поступит так, как всегда. Правильно. Потому что, если она не сделает правильный выбор, это может отрицательно сказаться на ребенке.
В последний раз взглянув на круассан, Кейт положила на тарелку сдобу и аккуратно завернула круассан в бумажный пакет.
Она отщипнула кусок сдобы и сунула его в рот. Джейк улыбнулся.
— Что?
Он покачал головой.
— Я знал, что ты выберешь сдобу.
— В шоколаде слишком много кофеина.
— Не намного больше, чем в твоем кофе без кофеина.
— Сдоба — все равно лучший выбор. Цельная пшеница, протеин из орехов и даже немного фруктов. Много питательных веществ, которые нужны ребенку.
— Конечно. — Он кивнул.
— Ты не согласен?
— Вовсе нет. Это очень логично. Ты очень серьезно воспринимаешь свою беременность.
— Конечно, — кивнула Кейт. — Это огромная ответственность.
— И считаешь, что должна все делать идеально.
— А разве это плохо? Кроме того, я единственная, от кого в данный момент зависит здоровье малыша.
— Ну, конечно, но… — Он поднял последний кусок своего круассана. — Но иногда нужно себя побаловать. Немного.
Кейт наблюдала, как Джейк положил в рот этот последний кусок. Она могла себе представить, каков он на вкус. Сладкий шоколад, ароматная малина. Круассан практически растаял бы у нее на языке.
Кейт решительно откусила от сдобы. Запив кусок молоком, она сказала:
— Я хотела…
— Насчет вчерашнего вечера… — одновременно произнес Джейк и со смехом взглянул на нее из-под ресниц. — Начинай первая.
Кейт почувствовала его взгляд и подняла голову. В глазах Джейка она увидела печаль, почти робость, и это понравилось ей гораздо больше, чем его обычное шаловливое обаяние. Это много значило, поскольку Кейт часто было чертовски трудно устоять перед его мужским шармом.
Решив по возможности придерживаться официального тона, она сделала глубокий вдох и проговорила:
— Я хотела извиниться за вчерашний вечер. Я не собиралась вмешиваться в дела, которые меня не касаются.
Она сказала больше, чем хотела, поэтому сунула в рот сдобу и замолчала.
— Забавно. — Джейк глотнул кофе. — Я собирался извиниться за свою категоричность. Наверное, я просто не привык разговаривать о матери.
— Ну, многим людям тяжело разговаривать о семейных отношениях. Особенно если они напряженные.
— Вообще-то, у нас сейчас очень хорошие отношения.
Кейт вскинула брови и с сомнением взглянула на Джейка.
— Должно быть, ты до сих пор сердишься на свою мать.
— Нет. Я сердился в юности, но теперь мы отлично ладим.
— Значит, мать тебя бросила, а ты… простил ее?
— Да. Почему тебе так трудно этому поверить?
Кейт отодвинула стул назад и выбросила остатки завтрака в ведро для сухого мусора.
— Трудно, вот и все.
Что за способ извиняться! Она повернулась к Джейку.
— Я только имела в виду, что если ты до сих пор сердишься, то лучше всего было бы это признать. Родители так же несовершенны, как и все другие люди. На них можно сердиться.
Он взглянул на нее.
— Кейт, их можно и прощать.
А, значит, теперь они говорят не только о его матери.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она с подозрением.
— Ты никогда даже не пыталась примириться со своей матерью, верно?
— Примириться с ней? Нет. Извини. Я не могу примириться с тем, что она сделала.
— Все-таки…
— Государство забрало нас, когда Бет было десять лет, а мне — восемь. Мама даже не возражала. Она никогда не пыталась нас вернуть. Может, ты думаешь, что я должна быть благодарна за такое детство?
Ей показалось, что Джейк смотрит на нее с жалостью.
— Прошло столько лет, а ты до сих пор позволяешь тому, как она с тобой обошлась, влиять на свою жизнь.
— И теперь ты, наверное, скажешь, что Бет справилась с этой проблемой гораздо лучше меня. Что она — чудесным образом — преодолела все трудности нашего детства, примирилась с поступками матери и научилась снова доверять.
— Нет, — тихо сказал он. — Я не собирался ничего этого говорить. Речь идет не о Бет. А о тебе.
На нее внезапно нахлынула усталость. Боже, она терпеть не могла быть такой. Сердитой и полной горечи. Кейт заставила себя выдержать взгляд Джейка.
— Наверное, ты прав. Я не Бет, но…
— Но…
— Но иногда мне жаль, что я так мало на нее похожа. Она со всем справлялась не так, как я. И жизнь у нас складывалась по-разному. Она и Стью встретились и полюбили друг друга, когда были очень молоды. Большую часть жизни она зависела от него. Доверяла ему. У меня таких отношений никогда не было. — Кейт отвела взгляд. — Я всегда полагалась на себя. Мне так нравится. Я знаю, что всегда могу доверять только себе.
Ее улыбка стала напряженной.
Прежде чем она успела возразить, Джейк нежно прижал ее к груди. Гладя шелковистые волосы, он пробормотал:
— Нет ничего неправильного в том, как ты справлялась с обстоятельствами. Ты сильная и храбрая. И я восхищаюсь твоими душевными качествами. Но ты больше не одна. Я здесь, чтобы помочь тебе. Ты можешь мне доверять.
Ей было так хорошо в его объятиях. Кейт закрыла глаза и прижалась к нему.
О, как ей хотелось ему поверить. Притвориться, пусть лишь на несколько минут, что он может разделить с ней радости и горести. Что он останется в ее жизни.
Кейт улыбнулась, подумав, что Джейк похож на тот круассан с шоколадом и малиной. Соблазнительный, но совершенно неподходящий для нее.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Когда Кейт приехала домой в пятницу вечером, Джейк уже ушел на работу и должен был вернуться после полуночи.
